01.03.2009 в 22:26

Пишет  kerry-lla:

01.03.2009 в 13:10

Пишет [J]Amaluna[/J]:

Весеннее

Иногда хочется быть такой женщиной-женщиной,
Звенеть браслетами,
поправлять волосы,
а они, чтоб все равно падали,
благоухать Герленом,
теребить кольцо,
пищать «Какая прелесть!»,
мало есть в ресторане,
«мне только салат».
Не стесняться декольте,
Напротив, расстегивать
Совсем не случайно,
Верхнюю пуговочку.
Привыкнуть к дорогим чулкам,
И бюстхалтеры покупать
Только «Лежаби».
Иметь двух любовников,
Легко тянуть деньги,
«ты же знаешь – я не хожу пешком»,
«эта шубка бы мне подошла»…
Не любить ни одного из них.
«И потом в гробу
Вспоминать Ланского».

А иногда хочется быть интеллигентной дамой,
Сшить длинное черное платье,
Купить черную водолазку,
Про которую Татьяна Толстая сказала,
Что их носят те, кто
Внутренне свободен.
Если курить, то непременно с мундштуком,
И чтоб это не выглядело
Нелепо.
Иногда подходить к шкафу,
Снимать с полки словарь,
чтоб только УТОЧНИТЬ слово,
говорить в трубку: «Мне надо закончить статью,
сегодня звонил редактор»,
Рассуждать об умном на фуршетах,
А на груди, и в ушах чтоб
- старинное серебро
С розовыми кораллами
Или бирюзой.
Чтоб в дальнем кабинете
По коридору налево
сидел за компьютером муж-ученый,
Любовь с которым
Продолжалась бы вечно.
Чтоб все говорили
«Высокие отношения».
Чтоб положив книжку
на прикроватный столик,
перед тем, как выключить свет в спальне,
он замечал:
Дорогая, ты выглядишь бледной,
Сходи завтра к профессору
Мурмуленскому.
Непременно.

А иногда просто необходимо быть
Холодной расчетливой сукой.
И большой начальницей,
Чтоб все в офисе показывали пальцем
И так и говорили новеньким:
Она холодная расчетливая сука,
Пойдет по трупам.
Ну, зачем так грубо?
И зачем же сразу «по трупам»?
А вы, девушка уволены…
"Кажется я ясно ставила задачу",
Называть красивых секретарш
«дурочками»,
Прямо в глаза.
Не потому что дурочки,
а потому, что красивые.
Топ-менеджерскую зарплату
Тратить на элитную косметику,
И чтоб золотых карт миллион,
С сумасшедшими скидками…
Коллекционировать современное искусство,
Развешивать его
По голым стенам в кабинете
И в огромной пустой квартире,
Где на сушилке на кухне
Одна чашка, одна ложка
И две табуретки
у барной стойки.
Говорить мужчине:
Жалкий неудачник,
То есть нет – лууууууузер.
Утвержать, что мастурбация
- дело всенародное,
И спать с котом,
(«он же член семьи!»),
Которого кормит домработница.

А иногда хочется быть такой своей для всех
В доску.
С короткой стрижкой,
И красить волосы, губы и ногти оранжевым,
И ходить в больших зеленых ботинках,
С индийской сумкой-торбой,
С наушниками в ушах,
С веревочками на запястье,
Все время везде опаздывать,
Вопить в курилке:
«Я такую кофейню открыла!»,
«Вы пробовали холотропное дыхание? –
Отвал башки!»
И чтоб аж дым из ушей.
Захлебываться от впечатлений,
Не успевать спать,
Собираться на Гоа
В феврале.
Сидеть в офисе за "маком",
Вокруг чтоб все увешано
разноцветными стикерами
с напоминаниями: «придумать подарок Машке»,
«напомнить Витьке про ужин в среду»,
«купить новые лыжи».
На рабочем столе чтоб фотографии детей
В бассейне и в океане,
Портреты собаки – лабродор (почившей),
И бородатого мужчины в странной желтой шапочке.
Быть всю жизнь замужем
За одноклассником,
Который за двадцать лет, представьте
Так и не выкинул
Ни одного фортеля.
Ди еще и мирится со всеми этими
Друзьями, вечеринками, транжирством
И немытой посудой.
«Ты заедешь за мной в восемь?»
«Конечно, зая».

А иногда хочется побриться на лыску,
И повязать платочек,
Вымыться в бане хозяйственным мылом,
Но пахнуть какими-нибудь
Травками,
Полынью там, или мятой.
Научиться молиться,
Читать жития святых,
Соблюдать посты,
Назвать сына Серафимом,
Подставлять, хотя бы мысленно,
другую щеку,
«Ты этого хотел. Так. Аллилуйя.
Я руку, бьющую меня
- целую».
Излучать доброжелательность,
И чтоб ненатужно так
Сиять от унутренней хармонии.
Принести из церкви святую воду в баллоне,
Поставить ее в холодильник,
И когда муторно на душе
Умываться ею
И советовать мамашам,
Что если у ребенка температура,
Достаточно просто сбрызнуть,
И чтоб это действительно помогало.

А еще ужасно хочется пойти в официантки,
Купить накладные ресницы,
И полное
Собрание сочинений
Дарьи Донцовой.
Научиться ходить на каблуках
Флиртовать с посетителями,
Чтоб они больше
Оставляли на чай,
Говорить: а вот попробуйте еще «карпаччо»,
Уж очень оно у нас замечательное.
Ходить в кино,
Копить на машину.
Бросить бармена,
Закрутить с поваром-итальянцем,
Висеть на доске почета,
Как работник, раскрутивший максимальное число лохов
На дорогое французское вино,
Которое, они сроду не отличат,
От крымского.
Пить сколько хочешь горячего шоколада
Из кофе-машины,
И уже разлюбить греческий салат.

А что мы имеем на деле?
Пока только
Черную водолазку.
(с) http://polina-polinka.livejournal.com/11774.html

---

13.03.2010 в 00:48

Пишет  kerry-lla:

кошкость

12.03.2010 в 23:37

Пишет  Габриэль:

поделки
***
Однажды, теплым весенним утром, Господь проснулся излишне рано. Он встал, встряхнулся, повел боками, нектара выпил Он из-под крана,
Потом умылся (да-да, нектаром) и в форточку посмотрел немножко.
Затем вздохнул и пошел работать: сегодня нужно придумать кошку.
Вчера был заяц. Отличный заяц! Вот этим зайцем Он был доволен:
Такие уши, такая попа, и нос - улыбчивый поневоле.
А в прошлый раз был, конечно, ежик. Куда ж без ежиков в мире этом.
Но кошка - это в разы сложнее. Не просто зверь, а мечта поэта.
Она должна быть пушистой, мягкой, с когтями - когти ей пригодятся,
Она должна работать урчалкой и на полу вверх собой валяться.
Куда там свиньям и дикобразам, куда лисицам и капибарам!
У кошки должен быть дух победы и девять жизней - почти задаром.
Бог долго клеил хвосты и лапы, ругался, дергал, свистел и правил,
Приклеил гребень, потом отклеил, приклеил уши и так оставил,
Усы повтыкивал, селезенку, ну там сердечко, конечно, печень,
Полоску в шкурку, потом урчальник - чтоб кот хозяина обеспечил
Отличным муром. Потом глазищи, язык шершавый, и нос получше,
И уж последней, безумно нежно и аккуратно он вклеил душу.
Она была бесконечной. Да ведь все души, в общем-то, бесконечны.
Местами - твердой, местами - мягкой, и самую чуточку - человечной,
Чтоб у человека, когда он смотрит в глаза кошачьи - паденье, тайна! -
Осталось чувство: он с кошкой вместе, и вместе, в общем-то, неслучайно.

Спустился вечер. Луна смотрела в окно тигриным искристым взглядом.
В зеленой чашке чаинки спали, остывший чайник приткнулся рядом.
Бог спал, укрывшись цветастым пледом. В окне дрых аист, под стулом - заяц.
Под боком Бога лежала кошка и мир мурлыкала, не моргая.

@темы: сны в рифму, сны в кресле под торшером

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

смешно ядовито и мне как учителю и ботану в прошлом-понравилось

у меня дети не задроченные и гимназия нормальная-но проблемы-то реально есть-у друзей и в прошлой школе
не у моих и меня -у других
другой вопрос как надо о них разговаривать? и совсем другой вопрос -что есть и нормальные школы и классные учителя(очень мало)но о них-не снимают не смотрят и не нужно это никому
ВРАГУ НЕ СДАЕТСЯ НАШ ГОРДЫЙ ВАРЯГ!!! Машка Коток заняла 2-е место на городском НОУ!!!

Школа, сериал
22.03.11 | Goblin | 12 комментариев | версия для печати
Рецензии

По возвращении из рейда по кубинским тылам обнаружил, что по ОРТ кажут сериал "Школа". Тут же выяснилось, что сериал снят под руководством режиссёра (или режиссёрши?) художественного фильма Все умрут, а Я останусь. Таких мразей, как в кино — не видел с детства. Очень, очень аутентично получились.

Затрудняюсь сказать, чьих заслуг в фильме больше — сценаристских или режиссёрских. Режиссёрша, по её словам, в школу вообще не ходила — училась на дому. Остаются сценаристы, которых, по всей видимости, в этой самой школе жестоко чмырили — иначе откуда и глубокие познания в области "как страшно жить" с точки зрения чмыря. Видно, что сделано от души, что очень сильно наболело, что даже через много лет после школы беспокоит. Что характерно, кино про девочек, а сценаристы — мальчики. Очевидно, проблемы девочек крайне близки.

Фильм получился — просто шедевр. Многие, понятно, немедленно заорали: так не бывает!!! И привели серьёзные аргументы: в моей школе такого не было! Против такого возразить нечего — раз гражданин такого не видел, значит, и не было ничего. Срабатывает безошибочно всегда и во всех случаях. Ну, кроме разговоров про сталинизм, конечно. Про сталинизм всё наоборот: не видел ничего, но истово верую во всё, что говорит Сванидзе! Ведь совершенно очевидно, что он не может врать, он вещает Истину. В данном случае критическое восприятие гражданина не работает.

А вот в школе он учился, и потому знает про неё всё. Возражения других граждан типа "а мы видали в школе и покруче" вводят в ступор: как же покруче, если такого не может быть никогда? А оно, дорогие друзья, бывает. Понятно, многие ничего подобного не видели. Но это не значит, что подобного нет.

Ну а тут, стало быть, целый сериал. До уровня кино сериал не дотягивает — да и не может сериал быть настолько же плотен, как фильм. Но, тем не менее, по ряду параметров ничуть не менее заборист. Детишки бухают, курят, несут ахинею, не уважают учителей, хамят, воруют, плюют на родителей, трахаются – в общем, заняты своими подростковыми проблемами. Всё это, понятно, вызывает неподдельное возмущение взрослых: ведь они-то в школе никогда не пили и даже не курили, учились строго на пятёрки и уважали учителей как никто другой. Лицемеры.

Поднялся другой крик: чему учит этот сериал?! Гражданам не совсем понятно, что учили их в школе, а в демократическом телевизоре их не учат, там промывают мозги рассказами об ужасах сталинизма. Граждане слушают про ужасы сталинизма разинув рты, настолько им интересно: ну как же, Сталин лично сожрал миллиард младенцев! Но если их отвлечь от завываний Сванидзе сериалом «Школа», тут же начинают визжать: чего это вы нам чернуху показываете?! В то время как на самом деле речь не про чернуху, а про унылый подростковый быт.

Следует отметить, что внутри школьных классов подростки как любое человеческое сообщество делятся на четыре стандартных под-сообщества. Ну, как в лагерях: воры, блатные, мужики и опущенные. Это подростки крутые, это подростки серые, это ботаны и подростки-задроты, зачмырённые. Крутые подростки обладают авторитетом, базирующемся на природных способностях. Или на деньгах и общественном положении родителей. Резкий и хитрый Вася может верховодить без денег, гнилой и трусливый Федя — потому что у него папа богатый. У мальчиков – пахан, и у девочек – пахан, только женского полу. С этими паханами дружат девочки и мальчики побойчее, образуя вокруг них пристяжь. Ещё есть ботаны, которые не особо хотят в сообщества, а хотят учиться и получать знания. Их мало, бьют их нечасто — надо ведь у кого-то списывать. И есть задроты, над которыми постоянно глумятся все, кому не лень глумиться.

Кстати, потом многие из этих детей оказываются в армии, где занимаются ровно тем же – регулярно избивают себе подобных. В армии это называется дедовщина, а в школе такого не бывает, потому что в школе такого не может быть.

Что и как происходит в сообществе крутых – до сведения задротов никто не доводит. Их никуда не зовут, они не бывают ни на каких пьянках, они не в курсе любовных связей и подвижек. Их только чмырят и бьют. Естественно, все воспоминания о школе у задротов — именно про это. У них ведь другая жизнь, другая реальность. Как они не могли нормально учиться (не потому, что не хотели, а потому что тупые и не способны), как они не могли ни с кем общаться (не потому что не хотели, а потому что с ними никто не хотел общаться), как они не принимали участия ни в чём (просто потому, что были на хер никому не нужны). Собственно, сериал "Школа" — это взгляд задрота на происходящее в этой самой школе.

Хорошо это или плохо? Смотря с какой стороны посмотреть. Во-первых, именно из задротов по итогам вырастают сценаристы и режиссёры (например, Тим Бёртон). В то время как одни живут нормальной жизнью — тискают в углах девок, дрочат наперегонки, дерутся, отстаивают себя в разнообразных словесных и физических битвах — другие копят в себе разнообразное говно, подогреваемое нереализованными потенциями. Как это там: когда б вы знали, из какого сора растут стихи… И когда говно вскипает и начинает бить фонтаном, опа! — получается художник, писатель и даже поэт. Из остальных получаются просто люди, которые по совершенно неясным причинам исторгаемое художниками, писателями и поэтами говно яростно употребляют и нахваливают. Что, понятно, не говорит ничего хорошего об умственном развитии потребляющих.

В настоящих демократических странах эти задроты, как только могут дотянуться до оружия, немедленно своих обидчиков отстреливают. Или отстреливают не обидчиков, а кто под руку подвернётся. У нас короткоствол детям пока недоступен, но есть надежда, скоро всё наладится.

Категорически неправильно думать, что школьный задрот – не человек. Как раз наоборот, именно в задротах, как правило, значительно больше человеческого, чем в тех, кто над ними глумится. Ибо жертвы знают, каково это – быть жертвой. И не факт, что устроиться в жизни после школы получится лучше у крутых. Жизнь жестока и несправедлива. В том числе и по отношению к крутым.

Принимая во внимание сказанное выше, не следует считать всех задротов потенциальными гениями. Большинство из них – реальные задроты, не сильно развитые умственно, не сильно развитые физически. И участь их что в школе, что после неё – незавидна. Что, конечно, никак не говорит о том, что их надо ежедневно унижать и дубасить. Но дети злы и жестоки, а дать отпор озверевшей стае разобщённые задроты не могут.

Дети в сериале "Школа" сугубо аутентичны, то есть настоящие мрази. Взрослые как-то очень быстро забывают, на что в реалиях похоже детство и на что похожи сами дети. Ибо детство не столько беззаботная и счастливая пора, сколько бесконечные притеснения и унижения. Детство – это полная невозможность действовать самостоятельно: тебе постоянно говорят что можно делать и что нельзя, тебя постоянно заставляют делать то, что ты делать не хочешь, тебя ограничивают абсолютно во всём, твоего мнения никто не спрашивает, плюс в башке бурлят гормоны, соображаешь плохо, а вокруг тебя постоянно точно такие же гормональные придурки, как ты сам.

"Дети — цветы жизни" — это только в поговорках. В реалиях за этими цветами нужен круглосуточный присмотр и контроль, ибо если присмотра нет, цветы мгновенно возвращаются в своё исходное состояние — злобных и жестоких мразей. В сериале "Школа" показана обыденная реальность детского коллектива, и почему-то именно она вызывает шок у ряда тупорылых взрослых, не помнящих, что с ними было десять-пятнадцать лет назад. Ну а у детей оно перед глазами прямо сейчас.

Во-вторых, так называемое искусство (а это – о ужас!!! – именно оно) не обязано никого учить ничему хорошему. Это под руководством КПСС искусство было обязано учить хорошему. И, кстати, учило. Это под руководством КПСС по радио весь день играла классика – при полном отсутствии ахинеи, несомой душевнобольными диджеями. А в телевизоре показывали разумное, доброе и вечное – при полном отсутствии ахинеи, несомой душевнобольными виджеями. Но как недавно выяснилось, руководство КПСС нравилось почему-то не всем. И теперь никто не вправе требовать от искусства чего-то хорошего. Жри, что дают.

В свободном обществе от искусства требуются рейтинги, и потому востребовано в первую очередь шокирующее и гнусное (см. НТВ). В том числе — и вот такое. Ну а свободный зритель имеет право это самое искусство либо потреблять путём просмотра, либо игнорировать путём непросмотра. Ведь никто не заставляет свободного человека смотреть насильно. Ну а про то, что просмотр телевизора детьми должны контролировать родители – говорить смысла нет. Это выше понимания соотечественников, чьих детей воспитывает школа.

А вот решение показывать шедевр по ОРТ — мягко говоря, странное. Известно, конечно, что у нас по национальным каналам смело транслируют в прайм-тайм "Криминальное чтиво" со сценами анального секса. Но это можно списать на повальную профнепригодность переводчиков, которые не могут донести до зрителя сущность фильма, в котором под аккомпанемент чудовищной матерщины одному негру нечаянно простреливают голову, а другого в два смычка пялят в гудок. Но зачем по национальному каналу показывают омерзительный с точки зрения огромного количества зрителей сериал "Школа"? Очевидно, именно данный сериал руководство государственного канала считает особо полезным для зрителей всех возрастов. Телевидение каждый день испражняется на наше прошлое – в этом его главная задача государственной важности. В данном случае оно испражняется на советское образование, каковое должно быть уничтожено без остатка. Примечательно, что каждую серию показывают дважды: один раз днём, второй раз на ночь глядя. Так когда-то РТР показывало сериал «Бригада», в дни школьных каникул. Дело нужное, государственное.

Порадовали вопли в программе-обсуждении. Ах, ах, что творится в школе! Ах, ах, куда смотрят учителя и прочий бред. Гражданам невдомёк, что видят они не продукт обучения в школе, а продукт выращивания в семье. Вот таких детей воспитывают при демократии русского разлива, вот такие дети вырастают на передачах Дом 2. Кого ещё могут вырастить взрослые, напрочь лишённые морали и совести?

Ну, какие ныне жизненные ориентиры у взрослых? Воруй, жри, совокупляйся, закупай барахло, красиво отдыхай. Чего хотят выращенные взрослыми дети? Воровать, жрать, совокупляться, закупать барахло, красиво отдыхать. И как может быть иначе, если перед глазами только это? Включите телевизор – и там всё про это. При чём тут школа? В школу дети приходят подготовленными — из своих замечательных семей. Воспитанные своими замечательными родителями, которые так сильно переживают за то, что с их детьми делает злая школа.

Тут, конечно, остро встаёт вопрос учителей, которые, как мы знаем, обязаны этих замечательных детей как следует воспитать. Но могут ли они? Те, которые показаны в сериале – нет. Ибо в сериале показаны не учителя, а моральные уроды. А грамотные учителя — могут, конечно. Дружный класс и хорошие взаимоотношения внутри класса – всегда заслуга учителя. А бардак и скотство – свидетельство его же профнепригодности. Однако хотелось бы узнать, а зачем нынешним учителям это надо? Они тоже как и все хотят воровать, жрать, совокупляться, закупать барахло, красиво отдыхать. А не возиться с чужими дебилами. И с учителями невозможно спорить – никто не хочет возиться с чужими дебилами. Ради чего надрываться? Идеи оплёваны и растоптаны, важнее денег ничего нет, да здравствует борьба со сталинизмом и либеральное говно в головах. Полагаю, картина достаточно полная. Хотя, конечно, введение в школьную программу книг Солженицына может всё это радикальнейшим образом изменить. Хорошо ли сделан сериал? Отлично сделан. Резко отличается от продукции подобного рода на нашем ТВ. Невооружённым взглядом видно, что создатели знают предмет, владеют ремеслом и даже, не побоюсь таких слов, получают от своей работы удовольствие. Что является критерием отличности? Общественный резонанс. Не припомню, когда такой кипеш был.

Не нравится? Ну пишите свои сценарии, про хороших детей и про хорошие школы, которые вам нравятся. Снимайте про то, про что считаете нужным снимать вы. Снимайте так, чтобы смотрели ваши фильмы. Что, государство денег не даёт? Да на хер вы ему нужны, этому государству. Места давно поделены между своими, бюджеты попилены – все свободны. Демократия, вы за неё голосовали.

Неудивительно, что особо одарённые граждане немедленно потребовали запретить показ. Это в духе наших интеллектуалов – решительно отвергать любое вмешательство государства во что бы то ни было. И тут же требовать от государства вмешательства во всё на свете. А по факту действия или бездействия немедленно обвинить государство во всём на свете. Нашим баранам неизвестно, что запреты без тоталитаризма – разновидность наиболее яростной рекламы. А ничего другого никто не предлагает. А нет выбора – будут смотреть то, что дают. А дают сейчас сериал «Школа».

В обчем, и кино смотреть – смешно.
И обсуждения слушать – тоже.

@темы: сон у телевизора

---

я стояла у ног богини и отчаянно с ней торговалась
я меняла стихи на пелёнки для сына, и немного ещё оставалось.
я меняла самые звонкие строки на щекочущий смех мужской,
на то, чтобы каждый вечер он с радостью шёл домой.

я стояла у ног богини и просила ещё немножко -
вот эти бы рифмы на тихое счастье, на скучные эти дорожки,
на простую жизнь без обрывов и драм, на годы (в болоте? пусть,
считай, что в болоте, но я из него под ветер и град не вернусь)...

я стояла у ног богини и пыталась не плакать - разве
не хотелось оставить и то, и это, не хотелось двух зайцев сразу?
но даже опять оказавшись там, в высокой большой дали
я выберу то, что выбрала я, трусливая дочь земли.

да будет так, и жалеть не мне - и путь мне выбранный мил.
пускай коротка человечья жизнь, но сладостно быть людьми.

в саду по весне распускается кот,
в лиловом бутоне сначала живёт,
потом лепестками покроется кот -
спина и макушка, мордаха, живот.

созреет он к осени, свалится вниз,
и тут же уйдёт залезать на карниз.
капризные очень такие плоды -
садовые звери, котища-коты!

хозяйка поймает - и в дом водворит,
туда, где в печурке уютно горит.
там кот обустроится с кошкой - любовь!
весною котята распустятся вновь.
в каждой кошке есть доля кошки,
хвост, усы, коготки и ушки -
все похожи, ну пусть немножко,
на колбаски и на подушки.

есть домашние, есть не очень,
есть пушистые, есть без шерсти,
все они свои когти точат,
все готовы к любви и мести.

есть большие, а есть поменьше,
с умной мордою, с толстой попой,
есть любимцы детей и женщин,
есть угрюмые мизантропы.

но в одном они все похожи,
говорю, ничем не рискуя -
ни одна нормальная кошка
не походит ничуть на другую!

и когда мы покончим с этой прекрасной эпохой,
то наверное, будем жить в восемнадцатом веке
это время было таким романтичным - неплохо!
и мыслители мыслили о простом человеке...

я хочу ничего не знать и мечтать о светлом,
вольтерьянкой быть, по балам танцевать усердно,
в восемнадцать - замуж, в тридцать - толпою дети,
если выживут, правда: смертность, большая смертность...

я бы блох в причёске изящно давила пальцем,
я бы пудрила оспины самой французской пудрой,
я свободное время дарила бы книгам да пяльцам,
и, конечно, был бы кудрявый и модный пудель.

я бы била кухарку за каждый испорченный ужин
(вольтерьянство - одно, свои - совершенно другое),
был бы кучер к порядку и трезвости мной приучен,
а служанки летали б по дому живою ногою.

я была бы прекрасной хозяйкой, красивой дамой,
флиртовала бы с графом (возможно, и более флирта),
улыбалась барону, раз в год говорила бы прямо,
и бренчала бы мне дифирамбы придворная лира...

или, может, не лира, главное - сладки звуки!
а над гробом точно сыграла бы мне оркестра,
и потом, отрыдав своё, мои дети и внуки
стали б радостно ссориться, разделяя наследство...
девочка смотрит в небо глазами кошачьими
девочке очень хочется настоящего
девочке очень хочется получиться
с девочкой что-то такое должно случиться...

а не случается. девочка ждёт старательно
девочка к мелочам остра и внимательна,
а ничего-то с девочкой не случается,
видимо что-то с девочкой не получается...

девочка ходит по лесу с дрожью радостной
всё-то такое светлое, всё-то разное!
вот бы в таком лесу... всё должно получаться!
только не хочет тут ничего случаться.

каждому чуду девочка улыбается:
вот, получается! вижу что получается!
и как назло - стирается и ломается.
ну почему же с девочкой - не случается?..


будешь хорошей девочкой вырастешь толстой тёткой
домохозяйкой в драных колготках из экономии
будешь холить кожу лица майонезной маской
будешь ходить в пятёрочку в старых трениках
и пить коньяк дагвино по семейным праздникам

будешь хорошей девочкой мужа найдёшь хорошего
менеджера или слесаря похер все одинаковы
дома в трусах в полоску и с пивом стёпушка
секс тоже рациональный раз за два месяца

будешь хорошей девочкой вырастешь тёщей свекровью

девочка что-то не хочет быть хорошей девочкой
закуривает сигарету красит губы в салатовый
идёт к казани целоваться с приезжим бучем

вот и проси после этого их быть хорошими


кошка идёт по краю покатой крыши,
льётся на город лунное молоко.
чуткое ухо, может быть, здесь услышит
несколько слов из болтовни облаков.

кошка идёт по краю покатой крыши,
завтра линяет в нынче календарём.
ночью мы серы, или некоторые - рыжи.
может быть, мы об этом тихо споём.

кошка идёт по краю покатой крыши,
если верить песне, то прямо в бой.
кто узнает, что из-за этой кошки и дышим?
эту ночную кошку зовут Любовь.


www.diary.ru/member/?511005

@темы: сны про кошку, сны про кота

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

14.04.2011 в 12:59

Пишет  ЛюбительБелок:

14.04.2011 в 09:58

Пишет  TrashTank:

Вот оно, Дао

Однажды Учителя спросили:
- Скажите, Учитель, правда ли, если достаточно долго сидеть на берегу реки, то мимо тебя проплывёт труп твоего врага?
- Неправда, - ответил Учитель. – Для этого нужно самому приложить кое-какие усилия. Иначе может случиться так, что твой враг проплывёт мимо тебя на собственной белоснежной яхте, а ты так и будешь сидеть на берегу, как дурак.
* * *
Как-то раз Учитель сидел на лавочке и швырялся камнями в голубей, норовя попасть им в глаз.
- Как вам не стыдно, Учитель, - с упрёком сказал ему прохожий. – За что вы их так?
- Они заслужили это, - со вздохом сказал Учитель.
- Как невинная птица могла заслужить такую кару? – с пафосом возопил прохожий.
- Ты статую Будды сверху видел? – спросил в ответ Учитель.
* * *
Однажды к Учителю пришёл некий совершенно оборзевший послушник из Шаолиня и нагло заявил:
- Моё кунг-фу круче твоего дзена, Учитель!
Учитель пожал плечами и вынул из складок своей шафранной рясы пистолет.
Оборзевший послушник получил пулю в колено и мгновенное просветление. После чего он вежливо извинился и заковылял к выходу.
* * *

Прочитать про Учителя еще?

Однажды Учителя спросили:
- Может ли компьютер заменить человека?
- Не может, - ответил Учитель. - Ну подумайте – как он сам себе монитор-то протирать будет?
* * *
Однажды Учителя укусил муравей. В ответ Учитель сам укусил муравья.
- Вы поняли урок? – спросил он учеников.
- Не поняли, Учитель, - честно сказали ученики.
- Мы оба укусили друг друга, - терпеливо объяснил Учитель. – Только у меня через пару часов всё пройдёт, а ему, - тут Учитель горестно поглядел на перекушенный трупик, - уже ничего не поможет. Одинаковые действия могут привести к разным результатам.
* * *
Однажды послушники нашли котёнка со сломанной лапкой. Они ни на секунду не усомнились, что Учитель мгновенно исцелит котёнка, и им очень хотелось посмотреть на чудо. Послушники положили котёнка на крыльцо хижины Учителя, постучали в дверь, а сами спрятались в кустах.
Учитель открыл дверь, внимательно посмотрел на котёнка, а потом улыбнулся своей нехорошей мудрой улыбкой и дал котёнку пинка.
Ошарашенные послушники выползли из кустов.
- Как вы могли так поступить, Учитель? – укоризненно сказали они.
- Так я этого не ем, - пожав плечами, ответил Учитель.
- Да нет же! – завопили послушники. – Мы думали, что вы вылечите этого котёнка!
В ответ Учитель взял послушников за шиворот и несколько раз постучал их лбами в дверь своей хижины.
- Вы где-нибудь видите здесь табличку «Ветеринар»? – спокойно поинтересовался он.
* * *
Однажды Учителя спросили:
- Вредно ли курить?
- Ничего подобного, - ответил Учитель. – Гораздо вреднее слушать лекции о вреде курения.
- Но сами-то вы не курите? – не отставали ищущие.
- Нет, - ответил Учитель.
- А почему? – настаивали ищущие.
Учитель пожал плечами.
* * *
Однажды ученики втихаря начитались Кастанеды и пристали к Учителю с вопросом:
- Что такое «личная сила воина» и как она может проявить себя в практической жизни?
Учитель подумал и сказал:
- Давайте я покажу вам на примере.
И повёл учеников вброд через реку.
Грязные, промокшие, уставшие ученики столпились на другом берегу и громко дрожали.
- Вынесли вы что-нибудь практическое из этой переправы? – поинтересовался Учитель, который промок так же, но был весел как птичка.
- Не-а, - сказали ученики.
Учитель снял с себя рясу и вытряхнул на землю шесть-семь запутавшихся в ней крупных карпов.
* * *
Однажды юный Сяо решил подшутить над Учителем и подложил ему на стул кнопку.
Учитель спокойно сел на стул и, не дрогнув ни одним мускулом, провёл занятие.
Когда на следующий день юный Сяо вновь пришёл на лекцию, он вздрогнул.
В его стуле торчал нефиговый гвоздь остриём вверх.
- Садись, Сяо, - ласково сказал Учитель.
- Ой, да я пешком постою, спасибо, - забормотал юный Сяо.
- А я говорю – садись! - с нажимом произнёс Учитель и выразительно потянулся за своей тяжёлой бамбуковой палкой.
Юный Сяо был вынужден просидеть всю лекцию на не самом лучшем в мире сиденье, а потом ещё целую неделю стоял пешком.
Мораль: не шути с Учителем.
* * *
Однажды ученики пришли к Учителю и спросили:
- Учитель, а вы не боитесь ходить ночью по тёмным подворотням? Вдруг к вам привяжутся какие-нибудь гопники, не слышавшие о вашей мудрости?
Учитель смиренно ответил:
- После краткой беседы со мной они, несомненно, просветлятся и задумаются о своей жизни.
- Наверное, вы прочтёте им гениальную проповедь? – восхищённо предположили ученики.
Учитель улыбнулся своей нехорошей мудрой улыбкой и сказал:
- Нет. Просто у меня всегда с собой тяжёлая бамбуковая палка.
* * *
Как-то раз к Учителю пришли любопытствующие паломники и спросили:
- Учитель! Вы умеете летать?
- Несомненно, - согласился Учитель. – Более того, умение летать заложено в природе любого человека.
- Правда, что ли? – замирая от восхищения, ахнули паломники.
- Правда-правда, - подтвердил Учитель. – К сожалению, только в одном направлении. Вниз.
* * *
Однажды Учителя спросили:
- Какое ваше любимое растение?
- Кактус, - ответил Учитель.
- Почему? – удивлённо спросили ищущие.
- А шоб не поливать! – охотно объяснил Учитель.
* * *
Однажды Учитель в очередной раз удалился от мира и одиноко жил в своей хижине на вершине горы Фэйхуаньшань.
Как-то раз к нему припёрся один склочный вайшья и, с целью постебаться над Учителем, спросил его:
- Не знаешь ли ты, Учитель, какой сегодня курс юаня?
- Подожди немного, - смиренно сказал Учитель. – Сейчас я помедитирую в своей хижине и отвечу тебе.
Выйдя через минуту из хижины, Учитель назвал чёткую цифру.
Вайшья немедленно пустился в обратный путь. Достигнув к вечеру города, он первым делом уставился на ближайшую вывеску обменника. Цифры абсолютно совпадали.
«Всё-таки Учитель – святой», - почтительно подумал вайшья.
«Хорошая вещь – спутниковый интернет», - подумал в ответ Учитель.
* * *
Однажды Учителя спросили:
- Чем отличается плохой поэт от хорошего?
- Плохой поэт пишет плохие стихи, а хороший – хорошие, - ответил Учитель.
- Логично, - согласились спрашивающие.
- А гениальный поэт, истинно познавший дзен, вообще ничего не пишет, - добавил Учитель.
* * *
Однажды Учителя спросили:
- Учитель, вы боитесь пауков?
- А чего их бояться? – удивился Учитель.
Спрашивающий замялся:
- Ну-у-у… как же… они такие… противные…
- На себя посмотри, да? – заметил Учитель.
* * *
Однажды в окрестностях монастыря, где в это время жил Учитель, выпал зелёный снег. Потрясённые крестьяне пришли к Учителю, умоляя его растолковать это знамение.
- Что нас ожидает? – спрашивали они. – Война, засуха, наводнение? Чем мы прогневили богов? Как всё это можно объяснить?
- Очень просто, - ответил Учитель. – Наверняка гайдзины построили неподалёку химзавод.
* * *
Однажды Учителя спросили:
- Скажите, Учитель, что, по вашему мнению, представляет в телевизоре наибольшую ценность?
- Коробка из-под телевизора, - немедленно ответил Учитель.
* * *
Однажды к Учителю пришли ищущие.
- Скажите, Учитель, - почтительно спросили они, - что вы будете делать, если встретите в лесу тигра?
- Съем, - хладнокровно ответил Учитель.
- Гм, - недоверчиво сказали ищущие. – А если тигр будет, мягко говоря, против?
- Ну, значит, не съем, - легко согласился Учитель.

---

наталья полякова

Он дышит в лепестках прозрачного фарфора

На розовых листах тугой росой дрожит

Он в каждом завитке волшебного узора,

В который мы с тобой свою вплетаем жизнь


Врывается в окно внезапною прохладой

Перебирает нить твоих жемчужных бус

И тает на губах горчинкой шоколада

Мешая все в один неизъяснимый вкус


Он накрываетстол и зажигает свечи,

Натягивая мир за тонкие края

По чистым хрусталям он разливает вечность,

Деля простую суть на капли бытия


Он в пробужденье дня, в заморском аромате

В разлитом в чашки зрелости невинном молоке

Бог нежных мелочей тебя хранит в объятьях,

Держа твою ладонь в натруженной руке

---

попытка порядка-2

продолжение Большой сборки

Расставальное
Осень отчалит сегодня в полночь, у нее уже все готово,
Сложены сумки, проверен паспорт, дважды прочтен билет.
Утром ее здесь уже не будет, и ничего не ново:
Те же туманы, сырость и слякоть, а осени больше нет.
Осени нет, это знают птицы, ветер, мосты, перроны.
Осень уходит, пора проститься, голосом трех октав.
Мимо летят самолеты осени, метут по земле вагоны.
А я остаюсь на кусочке текста, голову вверх задрав.
Где-нибудь будет прозрачней воздух, вдвое моложе люди,
Шире проспекты, сильнее ветер, улицы в кутерьме,
Горящие листья, грозы и ливни – а нас там уже не будет.
Я остаюсь на обрывке текста, летящем в лицо зиме.
Кинуться в чащу, рвануться к лесу, выбежать прочь из дома-
Шлейф листопада за поворотом звезды посеребрят
Слышишь, хрустит переплетом новым, снежно и незнакомо,
Автор, царапнув пером жар-птицы по донышку ноября.

Когда ты пьяный, и смелый, и горький - ночью по встречной,
Развилки и светофоры сжимали тебя кольцо,
Когда не хотелось долго, и страшно подумать – вечно,
Ты правда не видел ангелов, глядящих тебе в лицо?
Не видел, как несся Первый, сметая с дороги ветки,
Отшвыривая с обочин машины или столбы,
Не слышал, кричал Второй – уклон, поворот, разметка
Не помнишь, как Третий мучил потрепанный том судьбы,
Пытаясь найти лазейку – мол, просто доехал. Точка.
А лучше – заглох в ужасной осенней сырой грязи.
И пальцем водил прозрачным по непреклонным строчкам.
Хоть что-то. Оштрафовали? Не рассчитал бензин?
Ангелы ровно в полночь ходят меж нас по трое.
Снимают с маршрутов пьяных, а с окон – самоубийц.
Бросают на счет десятку, в обойму – патрон герою,
Поддерживают самолеты над крышами всех столиц.
Меняют в бокалах яд на грог, перелом – на вывих,
Вытаскивают из-под завалов, депрессий, аварий, драм.
Сигналят наверх: без жертв. Все живы. Нашлись живыми.
Бьют по щекам, запястьям, по стеклам и тормозам.
А после дышать, не верить, всхлипывать, ужасаться,
Благодарить врачей, и - нижней дрожать губой,
У ангелов тьма заданий - но, чтоб увеличить шансы -
Я всех своих отсылаю приглядывать за тобой.




Мои предки были носаты и горделивы,
Не секли крепостных, потому что война – хуйня.
Они были того, забытого здесь разлива,
Который теперь так прочно залит в меня.

Не научили ни драться, ни ждать у края,
Но плакать не смей - даже если вокруг свои
Будет трудно, деточка - помни, кто ты такая.
Всегда вспоминай, что ты из большой семьи,

Где уважали силу, корили слабость,
Не собирали денег, не жгли холсты,
Все что в тебя впиталось - в тебе осталось,
Все это мы, а дальше – все это только ты.

Нет никакой нагрузки, нет никакой морали,
Просто прямую спину легче держать, когда
Помнишь, что они были, как они умирали,
Как начинались судьбы, как пролегли года.

Вдоль по далеким трассам, вверх по горам высоким,
Вниз по долам и пашням, вкривь иногда и вкось
Там, где шумели реки, нынче стоит осока,
Но все, что им удавалось – все-таки удалось.

Надежд я не оправдаю, и мало ли что решу я,
Мне в целом хватает фразы «да черт ее разберет!»
Но все-таки эти люди в крови у меня бушуют,
Они научили думать, что родина – это Род.



Без опасений «что-то здесь нечисто»,
Пока последний не исчеркан лист,
Меня хранит Господь авантюристов,
Поскольку сам Господь – авантюрист.
Бог автостопа и дорожной пыли,
Ночных заправок, странных общих тем,
Бог тех, кого мы раньше так любили -
От них и уезжали насовсем.
Бог полустанков, разговоров, чая,
Билетов, перелетов, переправ,
Господь авантюристов – он отчаян,
Зато раздал немало царских прав
На все рассветы, степи, взгорья, взморья,
Попутки, пароходы, поезда.
Что - Средиземье? Амбер? Лукоморье?
Кому куда, дружок, кому куда.
В зрачок впечатан контур горизонта,
И крутится, и где уж тут осесть,
Дороги мира составляют рондо
Для неприкаянных – но это все, что есть
У всех адептов культа расписаний,
Разъездов, разрешения на взлет -
За временем для просьб и ожиданий
Есть время, уводящее вперед.



Прогрессоры
А до нас Земля стояла на трех китах,
И не так было ветрено на мостах,
И не так было жарко на полюсах,
Когда мир был и прост, и бел.
Небо было прочнее, еще бы - твердь,
И не мыслилось влезть в него, улететь,
И страшнее было в аду гореть,
Чем погибнуть от вражьих стрел.
Письма шли по несколько лет подряд,
Успевал в вино созреть виноград,
К холодам побивал все посевы град,
Но вставали еще полней
Войны, воины: крики и воронье,
А неверных брали еще живьем –
Хотя прав не тот, у кого ружье –
Прав был тот, чье сердце сильней.
А потом мы приникли к чужим ушам:
- Ошибалась Церковь, Земля то-шар!
- Быть не может?
- Коперник!
- Слыхали?
- Шар!
…Вроде детской, какой игры.
И костры, и расправы, и темный лес,
Да ведь разве сдержишь такой прогресс,
А ведь церковь знала: в деталях бес,
А тем более – вот в таких.
Сколько книг ни выжгли по площадям,
Сколько тел ни бросили к алтарям,
Сколько слез – куда там твоим морям -
Гул усиливался, не тих.
И потом, конечно, к таким делам,
Был разрушен храм и отстроен храм,
Но Земля, сорвавшая с них покров,
Стало шаром среди шаров.
И уже никто объяснить не мог,
Где теперь начало, а где порог,
И откуда смотрит на Землю Бог,
В чем же щедрость Его даров.
Мы открыли космос, открыли путь,
Нам бы только с шара не соскользнуть,
Продержаться, выжить еще чуть-чуть,
Нас не держат теперь киты.
Мы войдем в историю, нет, влетим,
Победим, побьемся – и победим,
Мы докажем вам, мы докажем им -

Мы – разносчики пустоты…


Не верю ни дамам, ни королям –
Все просто колода карт.
Пришла весна моим февралям,
Теперь я транжирю март.
А март прозрачен, а март стекло,
А март так собой хорош.
Мне с крыши за ворот натекло,
Я с виду чуть-чуть Гаврош:
Не жду, не ною, не сплю, не вру,
Молчу и смеюсь в тиши.
А март звенит, звенит на ветру,
Пиши – говорит – пиши.
Тебе открыты пути, мосты,
Дороги и города.
А март со всеми теперь на «ты»,
Весь глобус – его среда.
Толкает под руку: мол, прости,
Оставь, не носи с собой.
Ну что же ты жмешь свою боль в горсти,
В тоске своей голубой?
Да знаю я все, что сильней теперь –
Отчаянней, чем всегда.
И этот весенний подсчет потерь,
И в горле стоит вода,
А вдоль ресниц шумят камыши.
Озера в глазах полны.
Но где-то – апрель, и апрель спешит,
Ведь мы дождались весны.


Забыл тебе объяснить: Авраам тогда
Нашел десять праведных – и устоял Содом.
Так они спасли и прочие города:
Под суровым взглядом, нежданным чудом,
Большим трудом.
В назиданье им был огненный явлен столб,
Иногда они тяготились своей виной,
Но никто из них не слыхивал про потоп,
И никто не знал, чем славен трудяга Ной.
Жизнь текла как нужно: был более белым свет.
Каждый жил свой срок и бремя спокойно нес
Да, нам был оставлен только один Завет,
Но ведь не был судим и казнен на кресте Христос.
Подрастали дети, покрывались мхом валуны.
И катилось время сквозь явленный Божий Дух.
В двадцать первом у нас не боялись Третьей войны.
Потому что в двадцатом не было первых двух.

…Знаешь, полно причин сеять мрак и хаос.
Но что-то велит держать этот пыл в руках.
Я пишу тебе из отеля вблизи Дахау –
Здесь чудесные люди, здесь песни поют в домах.

…Хорошо, что это письмо ничего не весит.
Я таскаю его с собой, сквозь мороз и звезды.
«Десять, - думаю я всю ночь, - десять».
Может, еще не поздно.




Пожилой брезгливый бюргер в центре Берлина
Сделал мне короткое замечание,
Что вхожу в его ресторанчик в майке и рваных джинсах -
Здесь так не принято, моя дорогая фрау.
Спросил, откуда мы родом, говорим ли мы по-немецки.
Я ответила, что говорим по-русски и по-английски,
Как ему будет удобно.
Он скривился и взял заказ,
И убрел за стойку, бормоча о проклятых русских.
Но вскоре вернулся - принес нам еды и пива.
Больше мы не встречались, а я не спросила,
За что он не любит русских,
Воевал ли он в "Гитлер-югенд",
Был ли его отец фашистом,
Стрелял ли в моего прадеда или деда.
И еще я ему не сказала,
Что для меня все немцы чуть-чуть фашисты.
Даже мои ровесники. Даже гении -
Как Ницше или же Вагнер.
Особенно Вагнер. Полет валькирий.
Тоже мне, композитор.
Все это ужасно несправедливо.
И нужно судить беспристрасно.
Но у меня дома всегда плачут на День Победы -

Я не могу беспристрастно.

Мой прадед был артиллеристом.
Ушел на фронт в сорок первом.
Дошел до Берлина и вернулся домой в сорок пятом.
Никто не верил - а он вернулся.
Живой. Оглохший.

Нет, я не могу беспристрастно.

Бабушка говорила, там, где они жили,
Совсем рядом, был лагерь военнопленных.
И когда они бегали в лес собирать хворост,
Люди из-за колючей проволоки тянули руки,
И просили кусочек хлеба.
А у них было с собой немножко.
Но близко не подойдешь-
Немцы сразу стреляли.
Хотя рядовые попадались всякие.
Забирали еду, но
Как-то дали им мазь от ожогов.
Любили играть на гармошках.
Жаловались на скуку.

Нет, я не смогу - беспристрастно.

Сейчас,конечно,все по-другому.
Международная политика. Толерантность.
Нынешние немцы не виноваты,
И вообще, хорошие люди.

А Освенцим - маленький город в Польше.
Только кто же об этом помнит.



Знаешь, а было бы неплохо добежать с тобой до ручья.
Поспорить, чей долетает дальше осколок битого кирпича,
Пораскачивать ветку дерева, как рычаг
Огромной машины, производящей лишь облака и счастье –
Сколько угодно много, по тонне в час.
И было б здорово, если бы ты это прочел сейчас.

Не спустя один величественный часовой пояс,
Когда я уже забуду, о чем тут пелось,
А ты напишешь нечто вроде: какая прелесть!
И сядешь в свой нелепый черный автомобиль,
И станет уже не важно, чего хотелось,
Потому что список желаний делить на скорость –
Бессмысленнейшее и несчастнейшее из дел.

Знаешь, а было бы неплохо добежать с тобой до другой
Половины земного шара, до голубой
Полосы океана, где небо встает дугой,
Огибая земную твердь, и горит огонь
В маяке и светильники вспыхивают в домах…
И ложится вечер, и ветер в лицо тугой,
А у тебя невиданной нежности свет в глазах.
И мы такие, знаешь, человеческие фигурки на фоне неба –
На янтарных, пологих, ласковых к нам холмах.



Страшная сила человек, когда человека прет.
Он везде успевает, все понимает, до тысячи лет живет,
все, что ему положено – принимает, что не полагается – сам берет.
Смотрит тебе в глаза и никогда не врет:
Эй, ты, говорит, сумрачный идиот,
эта жизнь тебе ни капельки не идет.
А сам улыбается, улыбается во весь рот.

Страшная истина человек, когда в человеке цель
Он выбрасывает часы, у него навсегда апрель.
И без понятия, сколько продлится вся эта канитель,
Он просто мерят швейным метром земную твердь –
мол, от сель до сель
Будет моя власть, заступит моя артель,
Запоет на рассвете ручная моя свирель.

Вселенная человек, пока в нем горит огонь
Он поведет сквозь лес жалобщиков и тихонь,
Научит: свое отдай, чужого, дурак, не тронь,
Зачем тебе эти вещи, слышишь, какая вонь,
Не бойся, растяпа, протяни мне свою ладонь,
Видишь – на Млечном пути ходит Млечный конь?

А все смотрят на него и гудят устрашающе: уходи
От тебя такая лучистая мука и боль в груди,
От тебя зараза, душа болит, и идут дожди,
От тебя совсем не стало радости, Господи-и-и-и…

И тогда человек говорит – окей, и уходит в один присест
За ним уходят крысы, дети, пара-тройка чужих невест,
Разъяренные горожане его ищут, ловят и присуждают крест -
Да и мало ли было подобных месс и подобных мест,
А наутро скажут: глядите, и этот еще воскрес.
Знать, у нас воскресенье -
День Открытых Небес...



Ну что ты бьешься, мудришь чего-то:
"Но я... но я бы..."
Забудь, расслабься, пошло все к черту -
Уже ноябрь.
И дальше можно... Конечно, можно.
Пора пытаться.
Сквозь все кордоны, посты, таможни -
Простите, братцы.
Смотри, как быстро темнеют тучи,
Вон грай вороний.
И каждый снова себе попутчик
И посторонний.
И мир от края, и мир до края -
Туман и листья.
На все вопросы скажи: "Не знаю".
Стань фаталистом.
Все будет просто. Куда уж проще.
И день короче.
Прочти все листья. В ноябрь у рощи
Неровный почерк.




рассыпав жемчуг мелкой пудрой.
и чувствовать: болит! - под утро.
Боли! Ты все-таки душа.
и знать: наступит новый день,
и сквозь туман октябрь проступит
не мороком, не бесом - сутью.
и вспоминать: гроза, сирень...
Как мы бежали под дождем!
Прочь от спасительных укрытий -
с дождем соревновались в прыти
в счастливом возрасте своем.
Весь свет продрогшим по плечу:
сирень в охапке, грош в кармане...
Я той уверенности ранней
ничем обидеть не хочу.
Все абсолютно так и есть -
хоть путь и выдался неблизким.
Жизнь словно строчка в длинном списке
Тех книг, что хочется прочесть.



СВЕРХУРОЧНЫЕ
каждую ночь гоняю грузовик к звездам
за звездной пылью
собираю ее светящуюся ладонями
привожу обратно
звездная пыль лечит от жалости к себе
и бессилья
рассыпанная по всем улицам мира
от Манхэттэна до Арбата
она приучает просто жить во Вселенной
мы не враги ей
переливается таким космическим перламутром
все у вас будет хорошо, мои дорогие
вот увидите
завтра
утром




выворачиваться наизнанку/прятать волосы под резинку/ лихо вкалывать спозаранку/ выковыривать серединку/где-то в сердце плодить пустоты/ одеваться под цвет асфальта/ неприличней любой остроты/ неизбежней тройного сальто/ или вовсе не спать семь суток/ или крыть проходящих матом/ приходить к тебе бить посуду/ты не зря же рожден богатым/ или громко кричать от злости/или только дышать без звука/ быть все меньше прекрасной гостьей/быть все больше упрямой сукой/ это правда, любовь и радость/ все замешаны на цинизме/что ж такая легла усталость параллельно линии жизни



Гамлет: из несказанного
Ох, уж мне эта осень, бормочет Гамлет,
Ох, это небо с темными берегами,
Черный костюм, нескончаемый монолог.
Очень устал, невозможно пошевелиться,
вечер здесь чертят крикливые злые птицы,
башмак топчет тучи, ветер крошит страницы,
горизонт лежит собакой у самых ног.

Только куда не беги, прибежишь к началу,
всяк к своему единственному причалу,
сил моих нет по всей вселенной топтать круги.
что было толку - а не было вовсе толку,
толку искать справедливость, платок, иголку,
душу отдать - словно книгу вернуть на полку,
не можешь молчать - так, пожалуйста, хоть не лги.

Я сроду не знал этих странных тоскливых истин,
О смысле жизни и поисках смысла жизни,
я вечный герой трагедии - вот он, крест.
Мир вывихнул не сустав, он свернул бы шею,
Я, видимо, из-за этого здесь чернею,
С ним отмираю, здравствую и болею,
я - антисептик для всех поврежденных мест.

Но если бы кто-то услышал, еще услышал
Что замысел умер, что ничего не вышло,
Лишь я брожу по берегу, вдоль воды.
Офелия, где ты, Офелия, невозможно,
Отмщенье - ложно, да, и прощенье ложно,
Все шпаги поломаны, ржавчина съела ножны,
А я повсюду вижу твои следы.


Ах, мне бы сейчас полшанса, полдня, полмига -
Я бы не горы мнений словами двигал,
Я бы взял тебя на руки, на руки - и унес.
И было бы что-то другое, без продолжений,
Бесконечных интерпретаций, переложений,
Премьерных спектаклей, ненужных пустых движений.

Смотреть на тебя и не дышать от слез.





На изломе лета август пахнет остро и пряно.
На изломе лета август пахнет пряно и остро.
Запахи трав долетают до Тихого океана,
Там травы сплетаются и образуют остров.
Волны полыни и мяты в степном просторе,
Лес и подлесок - карлики, исполины.
Выходя из подъезда утром я вижу море
И нарекаю женским именем Каталина.
В высоких травах - охотники за луною
Спокойные, с золотыми глазами, зеленой кожей
Из лунных лучей строят город, из колкой хвои,
Духи Огня корчат лесу смешные рожи.
Ночные птицы рассекают тягучий воздух,
Воруют луннык блики, несут куда-то.
Август стоит, головой упираясь в звезды -
Неистовый, щедрый, волшебный, чудной, лохматый.
Он весь состоит из солнца и поцелуев,
Он дарит чудо каждому, кто попросит:
Он встречает нас смехом: он любит, поет, ревнует...
Он просто последний. Он скоро увидит осень.


Поскорей бы зима. Тонкий свитер с высоким горлом.
Холод в кончиках пальцев. Абстрактный стекольный лед.
Поскорей бы зима, чтобы снегом надолго стерло
Много памяти. Жить не в омуте. Жить вперед.
Поскорей бы зима: полумрак, полусвет, и тени.
Жар в стаканах - глинтвейн, обжигающе-крепкий чай,
Чтобы солнце не в небе - в одноименном сплетении.
Много белого. Много пространства. И острый край.
Оловянность пейзажей. Отдельные редкие звуки.
Гололед, снегопад и отчаянно короткий день.
Будем мерзнуть вдвоем - целоваться, держась за руки.
Будем думать синхронно - и вместе терпеть мигрень.
Чтобы все хорошо: украшения к Новому году,
И подарки для близких - и где-то - звезда Рождества.
Чтоб не ехать вообще никуда и ругать погоду...

...После все же сорваться - такой механизм родства
С теми, кто далеко: он сильнее любой погоды,
обстоятельств, любви, махинаций, билетов, лет.
Я лечу к вам всегда. Сквозь пургу, города и годы.
Я лечу к тебе, слышишь? Больших рсстояний - нет.
И поэтому - так хорошо, что в округе лето.
Значит - будет зима - наше время, когда ты ждешь.
Я брожу по июлю - в листве, в облаках рассвета:

Будет ласковый дождь. Будет ласковый теплый дождь.


Все пишется ночью,ночью в порядке бреда, открываешь глаза - обрушивается мир. И завтра я сорвусь, соберусь, уеду - мы будем знать, что мир меня поманил. Переписал и начисто изменил.
Из окон опять повылетали стекла - собрались в стаю и дернули за моря. От июльского ветра небо насквозь промокло, хоть я хриплю от ветра из января. И не смей говорить будто ты меня потерял. Просто я - с большим трудом дающийся материал.
Дальняя дорога начинается здесь, у сердца, бежит до кончиков пальцев, и дальше из рукава, это неправда - от себя никуда не деться. Сдайся прошлому - оно откажется воевать. Пусть говорит, отучайся плести слова. Не мир кружится - твоя дурацкая голова.
И уже не так поется, иначе плачется, ну и хорошо же, Господи, хорошо. Мир прощает нам все излишества, все чудачества, а иначе - как бы ОН нас нашел? Ты обретаешь более, чем лишен.
Я не плачу, зачем - мне ничего не надо,и на кедах моих лишь утренняя роса. Бог плетет вдоль пропасти нам канаты, ну, сорвемся - видать, невзлетная полоса. И не говори, что ты ее не искал. Просто раньше ОН все время меня спасал.
Пустота в груди - это сразу окошко в небо, иллюминатор, сильнейший твой телескоп. Теперь ты есть, а раньше все время не был. И не важно - бизнес-класс или автостоп. Главное - землей не касаться стоп.
Срывать все лето - ярко, как плод усилий. Как спелый сок заката - губами, ртом. Когда бросаешь то, о чем попросили, становишься легок, счастлив и невесом. Меняешься до молекул - до хромосом.
Необязательно: сильный тыл, и со всеми дружно, теперь совсем не надо вязать узлов. Все появляется, когда ничего не нужно - так хорошо - что не хватает слов. Все море - в отражениях парусов.





Из меня вытекает время, ну что за черт,
оно вытекает из пальцев, часов, карманов,
бесценное время - по лестнице вниз течет,
мимо домов, акаций и ресторана.
Мимо старушек, лавочек и витрин,
мимо туристов, радостных по-английски.
Мимо тех итальянцев, которые тянут джин,
объясняя бармену, что предпочли бы виски.
И как-то нормально знать, что оно бежит,
но видеть его - несносно, невыносимо.
Неандерталец в желании просто жить
не отличается от жителя Хиросимы.
Не отличается от голубя, от цветка,
от сползших в ямку трех муравьев случайных.
Но время с недавних пор потекло не так,
оно скрывает тайну, скрывает тайну.
Мы можем видеть галактики, этот факт
мешает зрить побеги секундных стрелок.
Они растут повсюду - и ранят взгляд,
как острый камень - подошву, до шрамов белых.
Мы раздвигаем столетия - как траву,
высокую, до пояса, но не выше.
Мы грезим прошлым и будущим - наяву,
секундный ход нам не слышен, опять не слышен.
Наш век - не век, но пригоршни секунд,
и кто из нас сможет глянуть за край эпохи?
Секундные стрелки свиваются в хлесткий жгут,
и лупят всех - за выдохи и за вздохи.
Мы чтим Египет, Грецию, Древний Рим,
мы разбираем их письмена и знаки.
Но вот свое, мимолетное мы не чтим:
ни запах чая, ни мокрый нос собаки,
ни тень ресниц любимого на щеке,
ни перезвон трамвая, ни шепот ливня...
А пустота взбирается по руке,
запутываясь в наших делах недлинных,
словах невечных, сомнениях ни о чем -
и станет вдруг смотреть из зрачков устало.
Тогда мы упираемся в дверь плечом,
неслышно заползаем под одеяло
и тихо-тихо жалуемся в ночи:
что ничего подолгу не происходит.
А нас ведь где-то слушает Часовщик,
и все заводит наши часы, заводит.
И вот поэтому, без устали, каждый день:
а ну под кожу, жить, ощущать, до точки.
Ты наблюдаешь, вечер и светотень,
а я - рифмую строчки, рифмую строчки.
Не то чтобы продолжит или спасет.
Но хочется чтоб что-то еще осталось.
Чтоб Тот, Кто Там и Знает все наперед -
увидел и эту малость, и эту малость.

Шершавое

Странно, что нас еще не карает законодательство.
Мы ведь живых берем и вплетаем в строчки.
С ними нас, как правило,связывает предательство.
Мы, как правило, истерики, психи и одиночки.
Нет, и у нас случаются светлые полосы.
В них нам отчаянно не рифмуется, не плачется, не поется.
Мы, как Мюнгхаузен, таскаем себя за волосы
И лупим собой обо все, что под руку попадется.
А потом еще долго судим о силе эха:
Хорошо ли? Достаточно звонко для этой местности?
Каторжане захудалого поэто-цеха.
Чернорабочие всея изящной словесности.



Седьмое небо

Нет, спасибо, просто проводи меня до отеля.
Нет, я сама. Нет, никакого риска....
Почему я все время себя ощущаю Вильгельмом Теллем,
который вынужден вечно стрелять по близким?
И это чертово яблоко на макушке -
никак в него не прицелюсь, не разгляжу.
Лучше бы все-таки по воробьям - из пушки,
но лишь бы не так - к последнему рубежу
тянешься, тетива прорезает пальцы,
А сумрак, дождь и видимость - на нуле.
Ты говоришь, мне нельзя за тебя бояться.
Но за кого тогда - на пустой земле?
Где-то горят фонари и мерцают окна,
где-то другие пьют свой горячий чай.
А у меня даже небо насквозь промокло,
не говоря уж о курточке на плечах.
Все будет потом не так - это мантра счастья.
Все будет теперь другим - это мантра сна.
Но даже в сне я вижу твои запястья
и слышу, как властно приходит в твой дом весна.
А скоро все станет ярким, цветным, мятежным.
И жизнь пойдет на новый большой виток.
И я уеду, уеду к морю - безбрежным
оно становится, если ты одинок!
Я буду много плавать, молчать и думать,
писать тебе пространные смс.
Совсем отвыкну от городского шума -
зато привыкну к простору Семи небес.
И скоро вовсе сольюсь с этим терпким ветром,
с глубоким морем, облаком в высоте...
Седьмо небо - не в счастье, не в километрах,
Седьмое небо - которое видят те,
кто слишком много плакал, любил и понял,
кто превзошел в себе болевой порог.
Кто видел Бога, держащего ночь в ладони,
и те, кого не-спящими видел Бог.
ты позвонишь под утро - и где бы не был -
Услышишь, как громко чайки во тьме кричат.
Я стану небом. Безбрежным дождливым небом
Насквозь промокшим, как курточка на плечах.


Немного позитива из ничего


Ничего, только утро, хрустальноголосые птицы, ничего, только ветер рассыпает стекла в невесомую водяную пыль, и на окнах повисают занавески из солнца, из утренних песен, и на каждую старую сказку случается новая быль. И можно идти на кухню и ставить чайник, улыбаться, умываться холодной водой, смотреться в зеркало - помирать со смеху, делать зарядку, лезть в холодильник с едой, потому что ее там нет, но немного сыра и зеленого чая, и очень много неба, и цветная на листьях роса. Звонить кому-то, о чем-то спрашивая, отвечая - слушать, как звенят в трубке счастливые голоса... Я ничего не путаю, потому что я ничего не знаю. Просто так - расставания, встречи, и чудеса.




Все женщины - ведьмы.


Новой весной всегда хочется жить иначе.
В воздухе что-то разлито - и тянет жить.
Кончится день со смеха - начнется плачем,
Но я умею петь песни и ворожить.
Любить не страшно, весной ничего не страшно,
а значит можно утром вскочив, со сна,
бежать к тебе босиком по камням и пашням,
вдоль темной речки, и звонко думать - весна, весна.
Бежать по полю черному и пустому,
бежать сквозь лес, сквозь сосенок часткол,
и перепрыгнув ров, устремиться к дому,
Где все закрыто - но нет для меня замков.

А там все пусто и между комнат гуляет ветер
и ты уехал, и не велел скучать.
а я бежала - как будто где-то тебя заметив.
Теперь весь день я буду каяться и молчать.
А встретив падре, спрошу тихонько - что делать, отче -
он как и прежде шарахнется от меня.
Ведь я являюсь исчадьем ада, созданьем ночи -
он посулит мне мучений адовых и огня.
Ах, что мне муки, любимый, нежный, при чем здесь это.
Ведь ты вернешься, и ты спасешь меня от костра.
Я вижу солнце - оно восходит, я грею руки.
И солнце греет меня в ладонях и жизнь быстра.

Они пришли потом, на утро, ну... всей деревней.
Прости любимый, я ничего тогда не смогла.
Они сказали, что падре было в ту ночь виденье.
Уже готовы вязанки хвороста и смола.
Любимый, слышишь, они схватили меня за косы,
тянули, рвали, содрали платье - вели нагой.
они ведь ждали - я буду плакать - по камням... босой,
но я молчала...я не призналась им, дорогой.
И до конца мне... мне оставалось все меньше..меньше,
я шла, гадала: услышишь? думаешь обо мне?
Страдать - вполне законная участь женщин...
В любви, при родах, в разлуке долгой - и на огне.

Да, очень страшно, когда по веткам крадется пламя -
и до предела еще надеешься убежать...
Потом - я очень, очень долго молилась маме.
потом кричала - и не могла кричать...

...Потом я стала красивой птицей, ночным виденьем.
И мне распахнут огромный космос - лечу домой.
Я верю, милый, тебя помилует Провиденье.
Хоть ты и отдал меня крестьянам шальной весной.



Благая весть

...А бывает еще такое страшное -
что нельзя словами.
Заорать бы - да только горло тисками сжато.
И сидишь, дрожишь всю ночь, шевелишь губами,
Вспоминаешь молитвы, которые знал когда-то.

Ну за что мне это, Господи?!! Ты о чем?
Объясни мне, пожалуйста!
Пошли мне благую весть!

А Господь поводит облаком, как плечом:
Извини, но...

Я Есть То, что есть.

Ты подумай об этом -
шепчет Он ветром в кроне.
Постарайся услышать -
дождем шелестит в ночи.

Ты так замкнут на внешнем,
что просто еще не понял.
Этот мир - Моя весть.
Я отдал тебе все ключи.




Светильник

У меня есть светильник
на подоконнике.
Небольшой.
Где-то в треть звезды.
Он стоит на огромном
потрепанном
старом
соннике
и рассвечен бликами,
как солнце из-под воды.
Я включаю его каждый вечер
когда мне страшно
и когда мне весело,
и когда мне совсем не в мочь.
Чтобы ночь не давила
горечью
о вчерашнем,
чтобы видеть, где
заканчивается ночь.
И чтобы кто-то шел
меж домов - и вышел
к теплому свету -
хотя бы в моем окне.
Это не то, о чем стоит
мечтать поэту
Но совершенно точно
стоит подумать мне.


Вероятности или небо


У меня и небо, и кофе, и настроение, как всегда - с молоком, и сахаром, и корицей.
У тебя и небо, и кофе, и настроение - и все, как обычно, - без.
Я смеюсь, и от того, что я много смеюсь, ты начинаешь злиться.
И это мешает слышать новые шутки небес.

Ты говоришь: но тебе ведь жаль, жаль что мы расстаемся?
Тогда объясни мне, пожалуйста, что за черт?
А я слушаю тебя и думаю: мы споемся.
Пусть даже чертова тысяча лет пройдет.

И от того, что все, что будет уже случилось,
мне так отчаянно страшно, и весело, и легко.
И я смотрю на тебя и думаю: получилось!
А ты смотришь с ужасом - ты еще далеко.

От точки сборки, мгновенья счастья, визита чуда -
И мне никак ни намекнуть тебе, ни сказать,
Что все, что нужно - само приходит, из ниоткуда,
Что с нами будет - одна чистейшая благодать.

... А после, спустя сто одну чудесную верятность,

Ты придешь Господином Что-Я-Могу-Изменить.
И в глазах твоих будут холод и беспощадность.
Ты скажешь мне: все, я не могу так жить.

Потому что лучше наотмашь, чем так метаться.
Потому что я никогда тебя не пойму.
Достанешь оружие: видишь, хотел стреляться.
Но жутко так, опять без тебя, одному.
Закроешь глаза - и станешь палить, не целясь.
И я стану падать - на белый, как снег, ковер.
И вспоминать кафе, где смеялось, пелось,
Жилось, пока Хронос властно его не стер...

И от того, что все, что будет, уже случилось,
Мне так отчаянно страшно, и весело, и легко.
Я смотрю на тебя и думаю: получилось!
А ты смотришь с ужасом: я уже далеко.



И была любовь...



"Я никогда не предам тебя. Никогда!"- жизнь хлещет меня по губам за такие речи. Обстоятельства, складываясь, образуют собой года. И немым укором ложатся потом на плечи. И от этой тяжести мы размениваем номера, затем паспорта, потом, для верности, страны.
Прятки с жизнью - увлекательная, мистическая игра. Вышел за угол - очутился за океаном. И уже расстояние испытывает нас на прочность. И уже не от нас зависит, когда столкнемся. Свойство памяти беспощадная, резкая злая точность. Она лупит нас прошлым за то, что мы не вернемся. А мы и не чувствуем - мы живы, пока бессмертны, безжалостны, если любим, спешим - мы всегда в пути. Наши письма полны лиризмом - и беспредметны. Никто не решается на "я не могу, прости". Но бывает, что вместо писем приходят тени. Я шепчу в телефон: "Я не..." - и мембрана рвется. Но ты все понимаешь - и останавливается время.
Останавливается сердце.
Останавливается солнце.
Все бессмысленно: договоры... рассвет... друзья... чашка кофе... падает... медленно катится по столу...
я
предам
тебя
сегодня
я
стану
твоим
тринадцатым
апостолом.




Про удачу и поиски...

Это не я испытываю удачу. Это удача приходит как тать в ночи. Я посижу немного, а после спрячусь. Я от тебя спрячусь - ты меня не ищи. Станем бродить, не встречаться, перекликаться, бросать в омут камни, быстро бежать на звук, отчаиваться, вздрагивать, просыпаться и снова брести, пока не замкнется круг, не кончится год, не сойдутся на полночь стрелки, из верхней чашки не высыпется песок.. Так пусто - и снег. Снег падает. Колкий. Мелкий. И вдруг - замирает. И в воздух приходит Бог. Глядит на тебя - не милуя, не карая - и так прекрасно, мучительно и легко... Ты шепчешь Ему: "Я так ничего не знаю..." А Он улыбается. Он уже далеко.






Детское


И все же иногда обидно, что тебе опять не шестнадцать. Просыпаешься утром - тебя ждут не уроки, нет. И от этого ты ненавидишь утро и просыпаться, и чудовищно жаль, что опять не шестнадцать лет.. И конечно, у тебя и нынче сердце не камень. Но раньше было как-то легче сорваться в крик. А сейчас все больше Кастанеда да Мураками, не дворовые барды, а какой-нибудь Эдвард Григ. Не кафешки в вокзале, а весьма дорогие бары, дорогие прикиды, дорогие коллеги, босс... Ты серьезная девочка, ничего не дается даром, и ты все это знаешь, и на рифмы хороший спрос.
Но так хочется встретить кого-то во сне, из детства, с любимой книжкой, с планами на всю жизнь. Посидеть у костра за дальним домом, погреться, потрепаться о том, о сем, услыхать "держись". "Ты держись, там ладно? Там другие люди, я знаю. У них все не то что у нас, как-то, серо, зло... Но ты же из наших, я знаю, ты не такая, пришлось повзрослеть, конечно, не повезло. Но мы ведь остались друзьями, как прежде, верно? Смотри, вот наш старый двор, вон твое окно. А завтра все соберемся, возьмем портвейна, пойдем к ребятам, вытащим их в кино". А ты вдруг вспоминаешь, что не шестнадцать, и ежишься: "Ты знаешь, я не могу. Я сейчас проснусь - там зима, слияние корпораций, договоры, отчеты, завтраки на бегу. И в моем окне совершенно другие лица, и другая жизнь, и опаздывает такси... Я надеюсь, ты мне сможешь еще присниться, была рада видеть, но я не могу, прости."
• Music:Прекрасное далеко
Человеческое.


Наступает рассвет и берет города, нет, не приступом - легким движеньем. Разговор на мосту - полчаса до всегда, больше, впрочем, не будет сражений. Шорох шин об асфальт, лекий говор реки, паутинка из солнца - разметка. Эти двое бессмертных на редкость близки, и поэтому вряд ли бессмертны. Уязвимость любви видит каждый, кто зряч, бесполезно натягивать свитер. Вот он - жар в волосах, губы, сердце, как мяч, руки, тенью касаний обвиты. И уже никогда не звенеть, как хрусталь, не быть чистым, прозрачным, холодным. Впереди целый год, нынче только январь, отчего же они не свободны? Отчего не летят среди колких лучей в звездном небе, январском, застывшем? Отчего не поет ледяной им ручей, отчего они небом не дышат?
Им же больно, смотри, их же мучает страх, им реально, физически плохо. Почему же у них этот смех на губах, почему они медлят со вздохом. Она смотрит в глаза ему с нежностью - так, что снежинки сгорают от жара. Он целует ей пальцы - им видится знак в зимнем небе - яснее пожара.
Им вдвоем хорошо, пусть у них впереди страсть и ревность, восторг и бессилье. Они примут вдвоем и снега, и дожди, и синхронно сгоревшие крылья.




Если порой не падать, не разбиваться,
не идти домой, как будто идешь ко дну –
то никогда не сбудется подниматься,
переплавляться, снова ловить волну,
учиться другим приемам, захватам, позам,
освоить науку все время держать лицо,
уметь говорить официальной прозой,
и вхлест срезать мелких хамов и наглецов.
Смотреть немного вниз, поднимать ресницы
для тех, кто этого стоит - не всех подряд.
Уметь и казнить, и помиловать, и присниться,
дарить, как редкость музейную, - долгий взгляд.

Смеяться мало, но искренне и открыто.
Ходить красиво, смело, вперед, легко.
Знать: все, что явно - было когда-то скрыто.
Жизнь приближает то, что спрятано далеко.
Держись, Королева. Ровнее дыши, Королева.
У тебя еще званый ужин, послы, прием,
пять делегаций, встреча с вице-премьером,
бал, совещание - весь сумасшедший дом.
Живи и не бойся. Жизнь прямо, и ближе, и дальше,
и тот не сломал тебя - и этот, недавний, не смог.
Все будет в порядке. Все будет иначе, чем раньше.
Храни тебя Бог, Королева. Храни тебя Бог.
• Location:sweet home
Есть только любовь.


Она просто устала. Все дергают за рукав.
Хорошо отдавать, никогда ничего не брав
. Не умея решить, кто из жалобщиков не прав,
нарушать их устав, не имея на это прав.
Хорошо, что зима. И не сильно болит в груди.
Если солнце, так хоть из дома не выходи.
А так - в бело-черное нарядив,
город словно скрывает, что же там впереди.
А еще ей кто-то звонит, и звонит давно.
У него, абонента, что-то не решено.
Наверно, с работы. А может, зовут в кино.
Пусть обойдутся - ей, в общем-то, все равно.
Блестит поворот и алеет во тьме неон.
Таксист выключает свет и включает "Шансон".
Она весь вечер твердит Его телефон.
Как будто, он снимет трубку, как будто он
расслышит ее беззвучье во тьме ночной,
научит дышать, научит не быть одной.
И не его вина, что шепот не различить
сквозь рев городов мельканье огней в ночи,
схожденье и расхожденье дорог, машин,
чужих поездов круженье, чужих турбин
бессмысленное вращенье - но все пройдет.
Она все равно приедет, она придет
пешком по большим и снежным пустым полям,
по рекам, автострадам, по городам,
сквозь сильную вьюгу, его усталость, свою тоску
- ведь все, что у них осталось - губам к виску –
прижаться, не расставаться, не отпускать,
переплестись друг в друге, переростать
друг в друга,
переливаться, дышать легко.

Такая нежность. Такая вьюга. Так далеко..



. Непризнание в любви.


Он смотрит на нее и молчит: "Живой... Я спокоен, учтив, хорошо владею собой - настолько, чтоб не гладить тебя по запястьям и волосам. Я смешу тебя - иногда улыбаюсь сам. Я все время ловлю твои пальцы в свои не сжать. И бесполезно пытаться уверить и удержать. Единственный способ - разуверить и отпустить. И выжить. И никогда себе не простить. Но это так страшно, что лучше уж как сейчас - случайные нежности, хрупкие как фаянс... Я люблю тебя - для тебя это не секрет. И когда ты рядом, я знаю, что смерти нет."

Она смотрит на него, как будто бы ворожит: "Мне все к лицу - и парча, и злато, - и миражи. Потом - не надо, всегда - не надо, сейчас - скажи! Мне хватит слова, мне нужно слово, чтоб длилась жизнь. Прости, любимый, что я сурова - я погрубела. Скажи, что любишь. Для женщин слово - важнее дела."

Они сидят, говорят спокойно о ерунде.
Ведь им не больно.
Почти - не больно.
И быть беде.




Снился сон. Сон был чист и полон грома, ливня и лошадей. Я последний дурацкий клоун в этом мире больших людей. Мне все снятся дворцы и башни, то ли радуга, то ли свет. Путешествую в день вчерашний, хоть и знаю, что это бред: то привидится снег в июле, то почудится дверь в стене. Всех их здорово обманули - тех, кто думает обо мне, будто знает, что я такое. Будто ведает, как сдержать. Понаставят вокруг конвойных, что и вправду не убежать... Но привидится пара крыльев и останется мир внизу. Мы ведь все по-чуть-чуть всесильны. Для того я и жду грозу.




Благодарность.


И вовсе не память, а вечер спустился на город, и вовсе не боль, а надежду несу в кулаке. Мир больше не страшен, не ярок и не расколот. Дома убегают как линии вдаль по руке. Я стала спокойной. Подумайте только - спокойной. Мне больше не страшно терять, если все позади. Никто уж не ранит, и даже не видно конвойных. Как низко летают догадки, - знать будут дожди. Я выше догадок. Я даже сильнее упреков. И мне все равно - и легко, хоть сейчас воспарить. И как хорошо, что мне так без тебя одиноко. Спасибо тебе - ты сумел научить меня жить



Ангелы.



В ночном кафе - два ангела у стойки. Полны бокалы, сомкнуты уста. За окнами бетонные постройки, а к окнам подступает темнота. Нырни туда - четыре черных куба, где свищет ветер сквозь проломы стен. Тропа, фонарь, бессмыслица и вьюга. Ни толку. Ни надежд. Ни перемен.
У ангелов - тяжелая работа. Спасай, решай, продумывай, следи. Но в этой - самой длинной ночи года - они устали говорить с людьми. Их гложет совесть - прогуляли вечер. Вдруг кто-то замер с дулом у виска? Но правда в том, что ангелам - не легче. У ангелов - чертовская тоска.
У них изжога от сырого стейка. Им телевизор предложил ток-шоу. И их тошнит от вечного римейка на тему "брось, все будет хорошо..."
Они за время ссылки насмотрелись - пожаров, наводнений, катастроф. Их люди утешали, как умели: мол, жизнь - игра, а человек - игрок. Мол, Бог поможет, Бог все время с нами...
Недавно мальчик, выйдя на карниз, "все будет хорошо" - сверкнул глазами двум ангелам - и молча рухнул вниз.
И вот, сидят и пьют под звон посуды, а утром - все, на ангельский вокзал...
Что если Бог сказал о чем-то людям, а им, несчастным, так и не сказал?



Как-то странно несется время. Получать от друзей послания. Пить коньяк с чужими не теми, возвращаться домой заранее зная остро, что будет дальше: звон будильника, кофе, утро. На работу к восьми. И стильно так, приоткрыв дорогую пудру, говорить с коллегами, хмуриться: без зонта опять в непогоду. Словно ты не по этим улицам мчался в дождь по ночному городу, обнимая их всех - хохочущих, гениальных и неприкаянных. Разлетелись по жизни строчками из блокнотов на память даренных... Рассверкались по миру - искрами: то карьерами, то любовями. Но остались предельно искренними - как последние из обоймы.





Для меня это сложно невероятно, но для многих прочих - уже не ах. Мой стиль жизни - изысканно-акробатный. Моя участь - болтаться о двух мирах. Моя песня уже о разбитом сердце, но так ярок, весел ее мотив, что сбегаются, радостные, погреться, я читаю им письма свои из детства, мне, наверно, стоит переодеться - так спина мокра и курсив фальшив.
К холодам я куплю себе шарф и свитер. Очень важно - спрятать туда лицо. Я леплю мозаику из разбитых, недопетых, страшных, недоубитых,ни о чем не сказанных, позабытых... Я ношу отчаянье, как кольцо.
И при этом пишу или пью текилу. Или горький вермут - как сладкий мед. Страшно, что и не жду, чтобы попустило, что же хворосту клянчить, чтобы остыло, как придумаю - так значит все и было, и Харон кивает сквозь сон уныло: все проходит, девочка... Все пройдет.
И таблеток от этого понимания просто нет, и поэтому я кричу: мне не нужен дар сочинять названия, от небесных боссов ловить послания, и ответа сразу не ждать, заранее, мне не надо, слышите, не хочу!
Но приходят давне утешители и садятся с краешку - утешать. Говорят: мы сами себе вершители, все, что мы напутали - припишите нам, ты же знала, что следует жить решительно - что же толку бегать да горевать?
Ты, конечно, справишься, все получится в лучшем виде, милая, - не вопрос. Ну подумаешь, надо чуть-чуть помучиться, для Вселенной все это - воля случая, ты ведь сильная, грамотная, везучая, надо думать, что все непременно к лучшему, мы поможем -
мы
видим
тебя
со звезд.


Ожидание зимы



Поскорей бы зима. Тонкий свитер с высоким горлом.
Холод в кончиках пальцев. Абстрактный стекольный лед.
Поскорей бы зима, чтобы снегом надолго стерло
Много памяти. Жить не в омуте. Жить вперед.
Поскорей бы зима: полумрак, полусвет, и тени.
Жар в стаканах - глинтвейн, обжигающе-крепкий чай,
Чтобы солнце не в небе - в одноименном сплетении.
Много белого. Много пространства. И острый край.
Оловянность пейзажей. Отдельные редкие звуки.
Гололед, снегопад и отчаянно короткий день.
Будем мерзнуть вдвоем - целоваться, держась за руки.
Будем думать синхронно - и вместе терпеть мигрень.
Чтобы все хорошо: украшения к Новому году,
И подарки для близких - и где-то - звезда Рождества.
Чтоб не ехать вообще никуда и ругать погоду...

...После все же сорваться - такой механизм родства
С теми, кто далеко: он сильнее любой погоды,
обстоятельств, любви, махинаций, билетов, лет.
Я лечу к вам всегда. Сквозь пургу, города и годы.
Я лечу к тебе, слышишь? Больших рсстояний - нет.
И поэтому - так хорошо, что в округе лето.
Значит - будет зима - наше время, когда ты ждешь.
Я брожу по июлю - в листве, в облаках рассвета:

Будет ласковый дождь. Будет ласковый теплый дождь

---

попытка порядка

сборка БОЛЬШАЯ стихов
в основном К. Сокрута




Но как спокойно, просто и хорошо
Держать осаду в сумерках сентября.
Говорить «я люблю тебя» ровно, как «дождь пошел»
И «дождь пошел» не сложней, чем «люблю тебя».

Нет, пускай не добра – но хотя бы непасмурных слов.
Нет, пускай не собрать – но хотя бы не дать разлететься.
Это ложь, будто ложь составляет основу основ,
Это правда, что сердце зависит от всякого сердца.
Дотянись, дотянись - эхом, днем, сочетанием букв,
Теплотой на губах, на стекле, на словах, на экране,
Тут выводят под дождь, тут стреляют из сотен разлук,
После режут на части: смотрите-ка, сердце не камень!
Ну, а как вы хотели, куда вы смотрели вообще,
Мы стеклянные, знайте, мы бьемся на сотню осколков,
На десятки вопросов, на тысячу странных вещей,
Мы вообще ненадолго, вы слышите, мы – ненадолго.
С нами можно жестоко - напьемся, повоем, простим,
Станем тверже, циничнее, лучше, острее и злее.
Но в бесшумную полночь, в пик мертвого часа такси,
Мы сбежим в зазеркалье по тисовой старой аллее.
23:34


А потом в твоей голове, внутри
Слышен голос: ляг на спину и смотри
Видишь звезды, а видишь - вот эти три?
это твоя судьба.
Видишь, в первой знамена, полки, дворцы,
Роскошь, чад, человеческих душ ловцы,
Как нежны сыновья, как толсты отцы,
Как сладок им труд раба.

Да с твоею статью, твоим айкью,
Тебя примут сразу и за свою,
Поднесут, споют и опять нальют -
Оставайся и оцени.
Шепот шелка, как шорох хороших шин,
Дорогие запонки у мужчин,
У их женщин в семьдесят нет морщин,
И на яхтах горят огни.

Ты здесь долго не выдержишь, прыгнешь вниз,
Зацепившись пальцами за карниз,
Проклиная кукольный парадиз,
Костеря, на чем свет стоит.
В старых джинсах, майке и с рюкзаком,
Автостопом, поездом и пешком,
Дальше, дальше, пока не растает ком,
Пока сердце не заболит.

И тогда - равновесие и покой,
Уезжать, приезжать под второй звездой,
Становясь все больше самой собой,
Чистым светом сиять из глаз.
Чтобы было кому, было что прочесть
Чтобы каждая встреча – большая честь,
Чтобы Будда чувствовал, что мы есть,
И стоял, ожидая нас.

И смеяться, и в травах степных лежать,
Не иметь про запас в сапоге ножа,
Потому что если и есть межа,
То пора перейти межу.
Вот тогда-то и хлынет с небес вода,
На Востоке третья взойдет звезда,
Ты поймешь - и уже ничего тогда,
Ничего тебе не скажу.
14:52


Весь мир - свидетельство единства
Отсамого себя - завет
Открытка, вложенная чистой
В незапечатанный конверт
В секунды свернутая вечность
На лобном месте тайный знак
Звонок о неизбежной встрече
Так просто неслучайный шаг
С прозрачным смыслом иероглиф
На белом свете узелок
Никем неписаный автограф:
Всегда. Везде. С любовью. Бог
Просыпаешься утром и думаешь: буду хорошей!
Буду всем улыбаться, любовь и тепло излучать,
Буду корм выносить для бездомных собачек и кошек,
А в критических случаях – думать и мудро молчать.

Убеждаешь себя: мол, отныне не буду метаться,
Обижаться, кокетничать, злиться, ругаться, вопить,
Буду делать зарядку и день начинать с медитаций,
Минералкой лечиться и деньги на отпуск копить…

…Упадешь, обессилев, зароешься сладко в подушку,
Проведенному дню, как обычно, подводишь итог:
Двадцать восемь обид (две – смертельных) и ссора с подружкой,
Пять значительных вздохов и три демонстрации ног.

Восемнадцать ехидств, тридцать шесть шепоточков вдогонку,
Девять сплетен, три кофе (которых не стоило пить),
Семь бессмысленных трат, двести пять замечаний ребенку,
И одно (но большое!) желанье кого-то убить.

Засыпаешь и думаешь: завтра… конечно… хорошей…
Застилают сознание рваные сны-облака.
Где-то в сердце скребут коготки голодающих кошек...
Ничего, ничего...не забыть бы купить молока
12:38


Все падаем. Так повелось в веках.
Глянь, рядом падает рука небрежно.
Но Некто есть, кто бесконечно нежно
Паденье это держит на руках.
16:08

В утреннем кофе пена молочных кружев.
Что тебе нужно? Мне ничего не нужно.
Все говорят друг с другом, как иностранцы.
Равные шансы? Какие тут, к черту, шансы.
Лето несется вдаль на велосипеде
Куда оно едет? Оно никуда не едет -
Мы улетаем прочь с несказанной силой.
Это красиво. Жить ведь вообще красиво.
Звезды лежат как фишки в игре настольной.
Здорово быть живым, только очень больно.
Здорово быть живым, но нужна основа.
Да, я люблю тебя. Прочее – нет, не повод.



СНАЧАЛА
Не спать. Бродить бессонно где-то.
Болтать о ерунде – о чуде.
А здесь вокруг такое лето
Как будто осени не будет.
И навсегда: мотоциклисты,
Пловцы, созвездья, травы, ивы
И кто-то хором голосистым
Поет для нас, о том, что живы,
Смешны, бессмысленны, прозрачны
Бросать монеты здесь – на счастье
Июль, как пьяный новобрачный,
Целует девушкам запястья,
Как будто, если не расстаться,
Дурным предчувствиям - не сбыться.
Пойдем. Мой поезд в три пятнадцать.
Мне правда нужно торопиться.

В Последние Летние время так мчит по кругу,
Что хочется быть бессонной и городской.
Прощаться с рассветом, смеясь говорить друг другу:
Иди-ка ты на хрен с вечной своей тоской.
Давай хоть сейчас - без огромных, как мир, вопросов,
Вообще без соплей, ва банк, в упор, напролом.
Бог любит нас, понял? Злых, молодых и босых -
Сейчас, а не после. Пока соляным столбом
Торчим посреди сей кромешной душевной ночи,
Не зная: повеситься? Заново все начать? -
Господь наш грустит, хандрит и скучает очень,
Шлет грустные мэйлы... Не надо Ему скучать!
Ведь мы - скоморохи на тонких, как жизнь, канатах -
В изорванных джинсах, с узорами на щеках,
Беднее всех нищих, заносчивей всех богатых,
Счастливей всех пьяных, бездомнее всех бродяг.

Мы путаем ноты, пароли, не знаем кода,
всегда погремушку кладем на любой расклад.
Когда зовут выше, мы сразу орем - колода!!!
Король мой и Дамы! - вы просто колода карт.
От нас там есть Джокер, он справится, он способный.
А нам - кувыркаться, насмешничать, рифмовать
Мы будем петь, слышишь? Не для кого особо -
Держать равновесие - честно его держать.
00:40
Если порой не падать, не разбиваться,
не идти домой, как будто идешь ко дну
- то никогда не сбудется подниматься,
переплавляться, снова ловить волну,
учиться другим приемам, захватам, позам,
освоить науку все время держать лицо,
уметь говорить официальной прозой,
и вхлест срезать мелких хамов и наглецов.
Смотреть немного вниз, поднимать ресницы
для тех, кто этого стоит - не всех подряд.
Уметь и казнить, и помиловать, и присниться,
дарить, как редкость музейную, - долгий взгляд.
Смеяться мало, но искренне и открыто.
Ходить красиво, смело, вперед, легко.
Знать: все, что явно - было когда-то скрыто.
Жизнь приближает то, что спрятано далеко.
Держись, Королева. Ровнее дыши, Королева.
У тебя еще званый ужин, послы, прием,
пять делегаций, встреча с вице-премьером,
бал, совещание - весь сумасшедший дом.
Живи и не бойся. Жизнь прямо, и ближе, и дальше,
и тот не сломал тебя - и этот, недавний, не смог.
Все будет в порядке. Все будет иначе, чем раньше.
Храни тебя Бог, Королева. Храни тебя Бог.
И однажды я приняла – не как наказание, а как принимают корону – свой истинный возраст. Ты делаешь шаг вперед и закрываешь глаза, чувствуя, как на лоб опускается прохладный обруч, на плечи ложится тяжелый плащ. Держи спину, королева, и открой глаза: ничего не изменилось. Твои мужчины не разлюбили тебя, и красота не ушла, ты просто перестала лгать – себе.
Впрочем, красота когда-нибудь уйдет. Ну та, внешняя, которую мы все так любим и которой дорожим. И никакая «внутренняя красота» не поможет жить по-прежнему – юные любовники разбегутся, незнакомые мужчины прекратят оборачиваться, тело перестанет восхищать. Не сейчас, еще не сейчас, но когда-нибудь – обязательно. И после этого ты не умрешь, а еще двадцать или тридцать лет будешь как-то жить, наблюдая, как лучи софитов, прежде направленные на тебя, скрещиваются на ком-то другом. Прими и это.
Потому что отныне путь будет освещать только твое личное сияние, твои собственные светлячки, которых ты насобирала за предыдущую жизнь, – твой интеллект, твоя нежность, каждая слеза, пролитая над дурацким письмом, и каждая улыбка. Вся боль, которая рисовала на твоем лице, и вся радость, которая тоже оставила следы. Твой талант, который и не думает угасать. И все, что ты сделаешь при этом неверном свете, будет только твоей, личной победой, а не результатом манипуляций с чужим либидо. И личным поражением, если что, разумеется.
17:36

Нет, пускай не добра – но хотя бы непасмурных слов. Нет, пускай не собрать – но хотя бы не дать разлететься. Это ложь, будто ложь составляет основу основ, Это правда, что сердце зависит от всякого сердца. Дотянись, дотянись - эхом, днем, сочетанием букв, Теплотой на губах, на стекле, на словах, на экране, Тут выводят под дождь, тут стреляют из сотен разлук, После режут на части: смотрите-ка, сердце не камень! Ну, а как вы хотели, куда вы смотрели вообще, Мы стеклянные, знайте, мы бьемся на сотню осколков, На десятки вопросов, на тысячу странных вещей, Мы вообще ненадолго, вы слышите, мы – ненадолго. С нами можно жестоко - напьемся, повоем, простим, Станем тверже, циничнее, лучше, острее и злее. Но в бесшумную полночь, в пик мертвого часа такси, Мы сбежим в зазеркалье по тисовой старой аллее.
11:09


И когда ты начнешь вытряхивать антресоли,
Подводить итоги, вычеркивая в блокноте,
Первым вычеркнешь море
И руки стряхнешь от соли,
Еще с февраля запекшейся тонкой кожей,
И тихо заплачешь, что все проходит –
И море проходит тоже.
А потом зачеркнешь размашисто и с нажимом
Майский сад и лунную гладь дорожек
И все, что вы когда-то не совершили,
Не сшили,
Не вынесли, не решили,
И тихо подумаешь – все, прожИли
и май тот волшебный – тоже.
Вот черная линия – песок и вода под нею,
Ты твердой рукой штрихуешь итог, но все же
Все, думаешь, сохранили б, будь капельку посильнее,
И солнечный остров – тоже.
Потом была осень; вычеркивай, не жалея:
Дожди, фонари, усталость, метро, прохожих,
Тоску загрудинную злую, листву, аллеи
И смог тот осенний – тоже.
Все прожито, выжато, нитками крепко прОшито -
Декабрь и люди, предательства, ложь и залы.
Блокнот,
Как и год,
Закончился.

У тебя больше
нет прошлого.
Ты все его рассказала.
13:01


.... а в какой-то день устаешь болеть и встаешь с колен, и идешь покупать себе мелкий пепел и сладкий тлен, и идешь говорить с машинами, целовать самолеты и бегать влет, и уже не надо тебе говорить себе "все пройдет, пройдет"....
... а в какой-то день прорастает радость как царь горы, и ты понимаешь что ты уже вне игры, и ты понимаешь, что в общем-то больше нет смысла тащить ее из земли. повторяешь рефреном "отпели и погребли, отпели и погребли" (с)....
... а в какой-то день вдруг выходит солнце из теплых туч, и потягивается и нежно глаза себе трет лучом, и ты смеешься и говоришь: ну какой же я к черту буч? я вообще не при чем, совершенно я не при чем....
...а в какой-то день разбиваются все корыта к черту, в хлам, остаешься одна с разбитым и ладно бы пополам, остаешься одна с пониманием, что хотела-то видимо не того, что просила. и больше не хочется ничего....

... а в какой-то день ты оказываешься один на один с собой. и куда-то девается все, что звалось любовь.
и уже не ёкает сердце от фотки, от ника, от сказки "она и он", и ты едешь в питер. слушать весенний звон.
и заходишь в кафе, и оказываешься подшафе, и все счастье легко умещается в шелковом полосатом твоем шарфе
Каждый день Бог посылает нам возможность изменить все то, что делает нас несчастными,
и каждый день мы пытаемся притвориться, будто сегодня во всем подобно вчера и не отличимо от завтра.

© Паоло Коэльо, «На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала»
13:13


Не увлекайся, не божись
Печалью, вслух не выразимой –
Мы пережили эту зиму,
Мы пережили эту жизнь.

Не береди, глотая бром,
Себя безжалостней и пуще,
Уже отмолен и отпущен
Своим смущённым декабрём.

Пускай привидится едва ль,
Что естество к мученью глухо –
О, не задень ни сном, ни духом
Свой обескровленный январь.

Прости сиротство февралю,
Щедротам цену не назнача,
Под бэк-вокал ночного плача
С его погибшими «люблю» -

Люби. Не ведай – но держись,
Как поплавок на гребне марта
Остатком зимнего азарта:
Мы пережили эту жизнь.
sempre_idem
13:16
Дорогое Мироздание!
Пишет тебе Маша Ц. из г. Москва.
Я очень-очень хочу быть счастливой!
Дай мне, пожалуйста, мужа любимого и любящего, и ребенка от него, мальчика, а я, так уж и быть, тогда не перейду на новую работу, где больше платят и удобнее ездить.
с ув., Маша.


Дорогая Маша!
Честно говоря, я почесало в затылке, когда увидело строчки про работу. Даже не знаю, что сказать. Маша, ты вполне можешь переходить на новую работу, а я пока поищу для тебя мужа.
Удачи!
Твое Мрзд.


Уважаемое Мироздание!
Спасибо что так быстро ответило!
Но.. бабушка моя говорила: кому много дается, с того много и спросится.
Вдруг я буду иметь и то, и это, а за это ты мне отрежешь ногу, когда я буду переходить трамвайные пути?
Нет уж, давай так- я перехожу на новую работу, имею мужа, но за это я готова вместе со своим любимым всю жизнь жить в съемной хрущевке.
Как тебе такой расклад?
Твоя МЦ

Дорогая Машенька!
Хохотало, увидев про ногу. Смысл бабушкиной поговори совсем другой: кому много дается способностей, талантов, знаний и умений, от того люди много и ждут.
У тебя же заначено на двушку в Подмосковье, покупай на здоровье. Ногу оставь себе)))
твое М.

Дорогое Мрзд!
В принципе, я обрадовалась, прочтя про ногу.
НО:
у меня будет муж, ребенок, любовь, квартира и нога. То есть ноги.
Что я тебе буду должна за это ?(((
Маша.

Маша!
Уфф. Почему ты со мной разговариваешь, как с коллекторским агентством?
Меня попросили- я делаю. Я тебе где-нибудь когда-нибудь говорило, что ты мне что-то будешь должна?
М-ие.

Да!
То есть нет.
Просто не может быть, чтобы было МОЖНО, чтобы все было хорошо, понимаешь???
Я сегодня плакала всю ночь: отдала взнос за квартиру. Хорошая, окна на реку. Небось, муж будет урод. Скажи прямо. В принципе, я к этому готова.
Маша.


Дорогая Маша!
Муж, конечно, не Ален Делон, зато и в зеркало так часто не смотрится. Вполне себе нормальный мужик. На днях встретитесь.
Да, отвечая на твой вопрос: МОЖНО, чтобы все было хорошо. В принципе, мне все равно, хорошо или плохо мне заказывают. Лишь бы человек точно знал, что хочет.
Мрзд.

Уважаемое Мрзд,
А можно чтобы ДОЛГО было хорошо?....
В принципе,если лет пять будет, я согласна, чтобы с потолка протекало...
Цю, Маша Ц


Машенька,
я тебе отвечу честно.
Долго хорошо может быть. ДОЛГО ОДИНАКОВО - нет. Все будет меняться, не меняется только мертвое. И когда будет меняться, тебе покажется,что все плохо. На время.
цю, мрзд.


Мрзд!
Только не ногу. Пусть погуливает муж.


21:29


Мария, кончай со мной торговаться. Как на армянском базаре, ей-богу! Я судьбой не заведую, это в другом филиале с другими задачами.
Мое дело- предоставить человеку все, что он хочет.
Счет тебе никто не выставит.
Если так тревожно, можешь ежедневно ругаться с мужем матом. Он начнет погуливать. Шучу, не надо ругаться!
Единственная у меня к тебе просьба: когда ты будешь совсем-совсем счастлива, у тебя освободятся силы. Ты классно шьешь. Займись лоскутным шитьем, твои одеяла украсят любой дом, людям будет радость.
с уважением, М.


Дорогое мое!
Я сегодня прыгала от радости.
Конечно!
Я сделаю все, что ты скажешь.
Я ТОЧНО тебе ничего не буду должна?
Мне предложили еще более клевую работу,а тот чувак из кафе назначил свидание. Йессс!!!
(так небывает так не бывает)
(купила швейную машинку)
целую тебя!

Дорогая Маша!
Все хорошо. МОЖНО делать все что хочешь, в рамках Заповедей и УК.
И тебе ничего за это не будет. Наоборот. Если ты не будешь ныть, мы все (Управление № 4562223) только порадуемся. Нытики увеличивают энтропию, знаешь. И возни с ними много. Я от них, честно признаться, чешусь.
Так что удачи!
Я откланяюсь пока. Тут заказ на однополых тройняшек, и опять торгуются, предлагают взамен здоровье. Нафиг оно мне сдалось, их здоровье...
Твое Мрзд. Береги ногу! Шутка!

Мироздание, привет,
как ты там?
Дочку назвали Мирой, в честь тебя.
Сшила самое лучшее на свете лоскутное одеяло, заняла первое место на выставке, пригласили на слет пэтчворкистов на Бали.
Летим всей семьей.
Я просыпаюсь утром, поют птицы...
Я иногда думаю- за что мне такое счастье?
Твоя Маша. От мужа привет)


Маша, привет!
Смущенно признаюсь,что я немного промахнулось с сыном, которого ты заказывала, перепутало...но, гляжу, ты счастлива и так)
Быть счастливым -это нормально. Воспринимай это не как подарок, от которого захватывает дух, а как спокойный фон твоей жизни. А дух захватывает иногда от таких мелочей, которые каждому даются без всякой просьбы: не мое это дело, заставлять птиц петь под твоим окном. Это по умолчанию полагается каждому, базовая комплектация. Твое дело- их услышать и почувствовать то, что ты чувствуешь... Эта способность и делает тебя счастливой.
Все, дальше думай сама.
Пиши, если что.
Твое Мрзд.
И ты идешь по городу, и за тобой летят бабочки.

Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...

Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
21:44


вот я над этим почему то плакала.
21:47


а мне теперь не страшно умереть:
там, на перроне старого вокзала,
осенним днём, когда всё золото и медь,
с рукою поднятой меня встречает мама.
кружится листик, жёлтый вертолёт,
и мама так, по-прежнему, прекрасна,
и воздух чист, словно Байкальский лёд,
в душе и мире солнечно и ясно.
я уезжала в дождь, здесь - золотистый свет,
вдали, на флейте, кто-то учит гаммы,
теперь я точно знаю: смерти нет.
есть - осень, музыка и ожиданье мамы.
army40

• Jun. 30th, 2010 at 5:29 PM

В город, особенно если
он нарисован
тщательно
детально и чуть дыша,
Нельзя выходить тем,
кто эстетически не подкован.
Не носит бумаги, красок,
простого карандаша
Однако,
если немного учился в школе
Легко избежишь разочарований,
Пустых потерь
В нужный момент,
избегая ненужной боли -

Садись и рисуй дверь.

Неудачное время,
место, неловко, плохо
Скажут «лучше бы позже» - но нет.
Не верь.
Отмеряя время
длиною долгого вздоха -

Сиди и рисуй дверь.

На стене, если так удобней,
На лавочке, на заборе.
Рисуй тем быстрее,
чем горше тебя штормит.
Откроешь потом.
Или с той стороны откроют.
Мне ли тебя учить
обращаться
с нарисованными
дверьми
В пятницу вечером, когда в городе не остается трезвых,
Оборотни в подворотнях воют так, что их даже жалко.
Она идет сквозь все это - ставить на огонь свою джезву,
Пить свой грог, читать своего Ремарка.
Перед ней расступаются звери, убийцы, люди,
Драконы уползают обратно в свои чертоги.
Потому что если только ее не будет -
В городе не останется одиноких.
Тех, что не в стае, в стаде, гуртом, все вместе,
Тех, кто хрупки, болезненны и неловки.
Кто им тогда станет петь на рассвете песни,
Указывать на жестокие их уловки.
Кто тогда смоет кровь с клыков, перевяжет раны,
Соберет осколки, возможно, предложит чаю.
Все чудовища вращаются, как ни странно,
Вокруг кого-то, кто их потом прощает.



Даже черные дыры, даже реки асфальтовы
на исходе апреля льются нежно и матово,
эти первые листья, весенние атомы,
и рассветы синхронные, и закаты кобальтовые
Эта удаль и невидаль, джинс и бубенчики,
Вечера, небеса - как и было предсказано.
И весенние женщины, черт, весенние женщины,
И весенние праздники, и весеннее разное.
И такая расхристанность и всепрощение
Над следами пожарищ проклюнулись саженцы,
И такая в тебе планетарность вращения,
Что хотите забрать – ничего не окажется.
Дома нет никого – только ветки акации
Забрались на балкон и устроились запросто.
Дом зарос тишиной, все участвуют в акции
За три моря пешком – делать свежие записи.
Хорошо же быть мной в эпицентре чудесного,
И тобой хорошо, а уж нами – немыслимо,
Что еще не сбылось - исполняется песнями,
Днями, снами, котами, цветами и смыслами.




Непередаваемая игра слов
С использованием местного диалекта:
Между душой и свитером столько снов,
Что реальность расчерчена на вымыслы, как на клетки.
Ты потом по кускам достаешь их из головы,
Из-под ребра, исподлобья, из-под гортани.
Одинаково тошнит от хулы, халвы или похвалы,
Это ничего, деточка, поноет - и перестанет.
Непередаваемая игра рифм,
С использованием местного колорита:
Все, что в одиннадцать тридцать – мечта и миф,
В двенадцать сорок затоптано и забыто.
Это когда не знаешь, что закричать
В ночное небо, и ладно, и, в общем, к черту.
Это как пряник, руками, ломаешь свою печать,
Тебя отпаивают испуганно – что ты, что ты.
Это когда выходишь ночью под мокрый снег
с одной-единственной измятою сигаретой,
А тебя догоняет чей-то смутно знакомый смех,
Отдает свою куртку, говорит – меня нету, нету.
Непередаваемая игра в жизнь
С использованием всуе контекста смерти:
Ну, а все твои страхи – откуда они брались?
А эти двое – твои ангелы или черти?
Непередаваемая игра рук
В выхватывании и вылепливании предметов:
Вот улица длиной со скрежещущий странный звук,
Вот дом, который построили для поэтов,
Вот окна, на шестнадцать чужих сторон
Света, сумерек, вечности и абсента.
А тебе стоять, задрав башку, и считать ворон,
Ни хлопка тебе, ни выгодки, ни процента.
Только ветра тебе в лицо на ночных путях,
Снегов тебе за шиворот и по пояс,
Дождей тебе, приютов, где не гостят,
Гостиниц, где кое-как пристроясь,
На подоконнике в небо допеть куплет,
Выразить, исказить, вообразить, заметить.
Утром к тебе заходит Сам Белый Свет,
А от тебя ничего, даже адреса на конверте.
А за тобой по лестнице вдоль перил –
И не успеть, только хлопнула дверь во мраке.
Непередаваемая игра сил
Закаляет и воспитывает характер.

Принесите мне ранней осени, семь утра,
Дом за городом, одиноко пасется лошадь,
На поляне под старым дубом следы костра,
Кто-то в белом идет по воде – и вода не ропщет.

Кто-то в черном сидит на земле и следит за ним.
Кто-то в сером кружит над землей, собирая тучи.
"Хорошо, - говорит тебе кто-то, - среди своих".
Да, теперь хорошо. Теперь с каждой секундой лучше.

А пока небесные рыбы плывут, задевая крыши,
И снега летят сквозь глазные прорези января -
Где-то говорят, что газеты о тебе пишут.
Где-то пишут, что люди о тебе говорят.

А ты стоишь и смотришь, как грузно время
Клубится между каменных берегов.
И нет ничего больнее и неизменней,
И ничего желанней его шагов.

Зимой во всех событиях особый шарм,
Открой окно, швырни в темноту билет.
У девочки из-под ног уплывает шар,
И шум в ушах, и повода больше нет:

И что лежать с дырою во лбу в снегах,
Что у окна слова в темноту ронять.
Любовь опережая солнце, рождает страх
Не досказать, не выплакать, не обнять.


Наивняк
Верить разом во все. Сесть в трамвай, не купив билет.
Разумеется, здесь никогда не ходил трамвай.
И смотреть из окна на немыслимо белый свет.
Будто раннее - утро и детство. Восторги. Май.
Выйти около площади – тут же вбежать в толпу,
Покупать лотерейки, как золото у цыган,
Раздавать незнакомцам деньги – каков лопух!
Ну, чего тебе? На, забирай! Да какой обман…
И сворачивать в арки, и улиц не узнавать,
Повстречать гитариста - распить на двоих портвейн.
Никаких больше скрипов и шорохов – благодать.
Как дела, спросит ангел – лохматый, как Курт Кобейн.
Верить. Элвис не умер. Гагарин еще летит.
Старый дом не снесли, по двору его бродит пес.
Голова-то болит, но душа совсем не болит.
Дома елка, подарки, Дед Мороз или сам Христос.
Ну, хватайте, крутите, обманывайте меня!
Я дурак дураком, стану верить всему подряд.
Я - тот самый болван, ну, давайте – купить? Сменять?
От пустой головы недалеко до Царских Врат.
Хорошо быть смекалистым, ловким - не стой, иди!
Зная цену всему, не давать ни за что цены.
Но тебе эти мерки так давят, так жмут в груди,
Что ты вдруг вырастаешь доверчивым и смешным.

---

Глаттауэр: Лучшее средство от северного ветра flibusta.net/a/70418 мейл-ром
Глория Му :Вернуться по следам

@темы: сны в кресле под торшером

---

h1>Виртуальный калейдоскоп
Этот калейдоскоп крутится сам, но если вы наведёте на него мышку, то картинки будут сменяться гораздо быстрее.



Получить код для вставки калейдоскопа в свой блог.

---

поздний гость

позднего гостя заманиваешь в тепло,
мечешься - что приготовить, чем угостить,
гость начинает рассказывать о делах,
ты разливаешь чай.
гость говорит о поездке, положим, в Крым.
гость достает фотографии, на столе
перед тобою - Крым. говоришь: ого!
и подливаешь чай.

гость повествует о том, как в Крыму тепло,
гость сожалеет о том, как простыл в пути,
гость говорит о работе, жене, долгах,
гость говорит: пора.

гость говорит: посижу еще пять минут,
гость говорит: обязательно съезди в Крым.
делает бутерброд и, с набитым ртом, -
как у тебя дела?

а... говоришь. да дела мои... ничего.
скушай еще бутерброд. да, дела - ништяк...
слушай, а может, останешься до утра?
гость понимает не так.

ой, говоришь и краснеешь во все лицо,
слушай, мне просто... очень нехорошо,
тут, понимаешь, друг от меня ушел...
гость выдает зевок.

нет, не любовник - а друг, понимаешь? друг,
долго... дружил, а теперь вот ушел к другой,
ты понимаешь? гость говорит: угу,
гость говорит: пойду.

лето в этом году, говорит, дерьмо,
вроде бы август, а хоть залезай в пальто.
кстати, давно собирался, да все молчал...
друг этот твой - мудак.

ты закрываешь дверь, выливаешь чай,
ставишь будильник на семь, выключаешь свет.
сон, за которым падаешь в темноту,
некому рассказать.



Пеппилотта

Боже, храни Пеппилотту.
Она не сильна ни в быту, ни в науках, ни в вере в себя,
и учить ее жизни - настолько же действенно,
как и читать сопромат голубям,
ее радости считанны, ночи длинны,
а победы не больше, чем птичий глоток,
и наверное, вряд ли когда-нибудь выйдет
какой-нибудь зримый и явственный толк
из рассеянной рыже-седеющей девочки
в синем коротком пальто
и дешевой косынке -
немного не в тон...

Пеппилотта - не вкладчик в историю,
все, что ей надобно - кофе, коньяк, пахлава,
остальное - слова, и от съеденных сладостей
ей остаются все те же слова,
ароматы засушенных роз меж страницами Маркеса,
простыни в крупный горох
на двуспальной кровати,
где только во сне собираешь тепло из оставленных крох...
Восемнадцать ее беспокойных любовников
вили гнездо у нее на груди,
но никто не сказал "Пеппилотта, останься",
а мог бы - один...

Так храни ее, господи -
лучше, чем тех, кому много дано и ничто не дано.
Пеппилотта все знает о снах и секундах,
о том, как становится кровью вино,
как любовь превращается в скуку,
как все расстаются, в однажды отмеренный срок,
как с утра разлучает иных неразлучных
и тащит по важному делу метро...
Если день уготовит нам пищу,
какой не осилим и тоже проснемся - никем,
Пеппилотта оплачет обоих
и сделает запись
в своем дневнике.


был упоительно счастлив: любил, любим...
но все, что делал, делал с одним лицом -
холодноватым. маетным. напряженным.
словно боялся: вот-вот разойдется дым.
словно боялся: вот-вот оборвется сон
утром глухим, тяжелым.

был упоительно счастлив - по паре дней.
спрашивал все: а любим ли? а как любим?
сестрински ли, матерински? как любят жены?
молча смотрел и не ведал: что делать с ней,
с этой любимой. вот-вот разойдется дым,
выплывешь - прокаженным.

ждешь, что пройдет, а оно никуда не хочет,
где-то внутри похохатывает, щекочет,
пляшет по серым обоям театр теней.
что-то болит под лопаткой внизу и слева,
новая твердь пробивает тугую плеву,
и никого не касается, что за ней.

та же, другая, в смысле - вообще не та,
не вопрошала и не отнимала рта
влажные недра, и медленно, и послушно
приоткрывала надобные врата.
чтоб наполняла опиум-пустота
после удушья.

чтоб возвращался - с ветром в пустых руках,
инопланетный, в отмыленных запахах,
в образе дурака - сквозь сомнений тьму -
спрашивать.
ибо легче, чем облака,
тоньше и непонятней, чем ДНК,
любовь
воспроизводит себя саму
нипочему

www.netslova.ru/anistratenko/

---

и снова то же самое-ваш тип
Интуитивно-этический экстраверт (ИЭЭ) — Советчик (Гексли)

Ваш соционический тип. Тест института им. К. Юнга

Набрано баллов: 14

Интуитивно-этический экстраверт (ИЭЭ) — Советчик (Гексли)

Описание И. Вайсбанда

1. Горячий энтузиаст. Высокодуховная, артистичная личность, быстро разрешает личные затруднения. Всегда полагается на свою способность мгновенно импровизировать, вместо того чтобы заранее подготовить работу. Обожает ситуации нового, интересного начинания, когда можно проявить свои и чужие способности; когда можно ещё предполагать самое невероятное развитие событий.

2. «Дон Жуан». Видит в людях множество разнообразных достоинств и не может удержаться, чтобы не сообщить им этого в самой эмоциональной форме. Часто его яркие эмоции принимаются за чувства, чему и обязан репутацией Дон Жуана. На самом же деле в чувствах он достаточно консервативен, привязывается к узкому кругу своих людей, чьё мнение для него крайне значимо и полностью определяет его настроение, поведение, знание. Если же он и в самом деле повеса, этого не скрывает.

3. «Недотрога». Его речи о любви и тоске пламенны, улыбки обольстительны, но дальше этого дело идёт далеко не всегда. Его девиз — эмоциональная власть над всеми и сексуальная свобода ото всех.

4. Не честолюбив, так как может быть доволен обществом друзей и предвкушением чего-то интересного. В отличие от Наполеона, который откровенно любит руководить ситуацией, он стремится к тайному руководству. При этом его влияние направлено в основном на то, чтобы заставить окружающих проявить свои способности, таланты.

5. «Учёный муж». Чувствителен к оценке своих умственных способностей. Часто стремится защитить диссертацию, добивается учёных степеней и званий. Это даёт ему возможность спокойно работать. Крайне чувствителен, когда задевают дорогие ему идеи, отрицают возможности его и близких людей. Поэтому стремится контактировать с людьми, близкими ему по идейному кредо.

6. Человек настроения. От настроения зависит всё: планы на будущее, отношение к себе, представление о мире. Радужные, планы могут смениться тягостными переживаниями, но интересная новость, похвала, внезапно представившаяся интересная возможность мгновенно изменяют настрой. От скуки просто заболевает.

7. «Для других». Готов помочь людям в решении их проблем. Самое большое удовольствие — найти выход из положения, которое другим кажется безвыходным. Приветливость и доброжелательность может демонстрировать любому. Делает что-то только для тех, к кому относится серьёзно. И делает тогда гораздо больше, чем от него ждут и чем он сам обещает.

Наилучший партнёр в браке, дружбе, работе — Габен.

Ваша квадра (четвёрка типов, в обществе представителей которых отношения налаживаются лучше всего): Штирлиц, Достоевский, Гексли, Габен.

Ваша сильная черта — умение понять суть вещей, выдвинуть или поддержать талантливого человека. Не суетитесь, это вам не идёт. Не пытайтесь всё планировать, это у вас не получится. Мыслите и действуйте неторопливо, уверенно.

Развивайте волю, целеустремленность, собранность. Ставьте перед собой трудные цели и добивайтесь их достижения.

Описание Е. Филатовой

1. Самое интересное и захватывающее — это увидеть потенциальные возможности и перспективные направления развития как в человеческом обществе, так и в сфере производства, и, чтобы потенциальное сделать явным — необходимо организовать людей на реализацию увиденных возможностей.

2. Нельзя давать себя в обиду. Если кто-то пытается на меня давить — немедленно дам отпор, может быть, даже и разыграю ответную агрессию, хотя и в драку сам стараюсь не лезть.

3. По-моему, такие понятия, как «план», «регламент», «режим», «норматив», «подчиненность сверху донизу», ограничивают свободу и творчество, поэтому я стараюсь всеми силами избегать того, что с этим связано.

и никуда не денешься-как был гексли так и остался!а я была уверена что прошлый раз по другому и на другие вопросы...

---

Светкин день рождения второй год проходит в костюмах. Такое наслаждение от переодеваний! В прошлом году средневековье, а в этом-русские сарафаны в музее на Щелковском хуторе,солнце,качели да еще и безответственность-я ничего не проводила,никаких конкурсов и поздравлений
Было и так хорошо!Такое ощущение от сарафана-защищенности и радости внутренней а еще это очень языческая,близкая к земле одежда.Солнце старое дерево домов, мясо с квашеной капустой и глинтвейн. Счастье есть.


мне самой понравился подарок-самодельный календарь со стихами Сокруты velca моя любимая.

@музыка: пелагея

@настроение: ведьминское

@темы: сны о дружбе

---

Как защититься от манипуляции?

Есть распространенное мнение, что психологи советов не дают. Один из моих учителей иронизировал по этому поводу: «Кто придумал, что психологи не дают советов? Просто советы должны быть хорошие…». Вот три таких совета.

Совет первый.

Единственные чудеса, которые мне известны – это фокусы, которые люди проделывают друг над другом.
MMPI, вопрос № 387

В ситуации, которая кажется вам неоднозначной, когда у вас возникает подозрение, что вами пытаются манипулировать, четко отслеживайте свои чувства, не оценивая их. Разберитесь в них.

Такую процедуру довольно сложно начать впервые. Скорее всего вы ощутите страх. Но до страха есть еще что-то: раздражение… И это раздражение обоюдное. Когда раздражение замалчивается, вы начинаете путаться, и манипуляция срабатывает. Если ваш партнер по общению хочет раздражаться, - он будет раздражаться. И он спровоцирует вас. Чтобы «выскочить из игры», нужно чище формулировать для себя свои чувства.

Анализируйте свои чувства: манипулятору они зачем-то нужны. Он раздражает вас, чтобы потом обидеться. Получая после этого ваше чувство вины, он (как минимум!) восполняет дефицит внимания. Кроме того, чувство вины в последствии можно использовать, как рычаг для получения еще чего-то, затем – еще чего-то и т.д.

В очевидных случаях бывает полезно более открыто выразить свои чувства. Но: будьте внимательнее к себе. Реагируйте честнее: не отвечайте агрессией сразу, не форсируйте. Расценивайте свои чувства, как отклик, спросите себя: а что под этим? Часто же бывает бессмысленно и даже вредно вытряхивать свои чувства и ощущения человеку, который только что пытался воспользоваться ими, как рычагом. Иногда бывает достаточно просто понять про себя нечто и сделать соответствующие выводы.

Прислушивайтесь к себе, будьте особенно внимательны в моменты неуверенности, волнения, в моменты принятия важных решений. Если принятие решения всегда было для вас проблемой, рассмотрите две основные конкурирующие точки зрения (в конечном счете их всегда бывает именно две!). Кому на самом деле принадлежит одна из них (а то – и обе)? Вам? Мужу (жене)? Старшей сестре? Или маме?

Если ваш самоанализ зашел в тупик, попробуйте такое упражнение. Сядьте удобно, закройте глаза. Точно сформулируйте для себя свою дилемму. Пофантазируйте: дайте обеим точкам зрения голоса. Представьте себе, что вы слышите их как бы со стороны – один голос слышен больше справа, другой – слева. Они спорят. Возможно, ваша фантазия проснется, и вы даже услышите перебранку между ними. Чьи это голоса?

После 1-3 минут такой медитации мои клиенты порой обескуражено признаются, что «узнали» спорящих. При этом бывает, что ни один из голосов самому человеку не принадлежит. Когда эти открытия сделаны, и настает самый важный момент: принятие собственного решения.

Наши чувства – наиболее ценный индикатор нашего душевного состояния. Будьте внимательны к ним. Не общайтесь с людьми, общение с которыми тягостно, идя на поводу у чувства вины или долга. Если это невозможно – сведите общение к минимуму.

Не позволяйте другим людям в серьезных вопросах «давить вам на жалость». Помните, что чувством долга очень часто называют чувство вины, а чувство это – вредное, во всяком случае, если оно внушено извне, а не родилось изнутри, как плод размышлений о собственных грехах. Позвольте лишь себе решать, в чем состоит ваш долг, и перед кем и в чем вы провинились. Никто не в праве диктовать вам это.

Больше доверяйте себе – это самая лучшая защита от любой манипуляции.


Таня: Боря, хуже тебя нету!
Боря: Я тоже тебя люблю.
(Из разговора двух психологов.)

***

Женя:
- Нет, это – не рыба… Не заливная рыба… Хрену к ней не хватает!
Надя:
- Вы же меня хвалили!
- А я врал. Я вру.
Телефильм «Ирония судьбы или с легким паром!»

***

Простое «нет» может означать: «это невозможно», «попроси меня еще раз, и я соглашусь», «попроси меня еще раз, и я не соглашусь» или «я требую, чтоб ты слушал меня и верил мне».
Карл Витакер, психотерапевт.

Не придавайте слишком большого значения формальному смыслу слов. Иногда прямой их смысл является обратным смыслу психологическому. (О Бернарде Шоу рассказывают такую историю. К Шоу пришел человек, желавший купить права на экранизацию нескольких его произведений. Шоу твердо стоял на определенных условиях. Торгуясь, визитёр пламенно произнес: «Подумайте только! Тысячи людей познакомятся с вашими замечательными произведениями!». «Вся беда в том, - ответил Шоу, - что вы думаете об искусстве, а я – лишь о деньгах».)

Обычно же слова лишь отчасти отражают реальное положение вещей. На ненужное анализирование и сопоставление типа «что же он все-таки имел в виду?» у вас уходят силы и масса драгоценного времени. Кроме того, существует особый род манипуляторов, основным приемом которых является погружение собеседника во внешне разумный словесный туман (излюбленный способ общения наших политиков и деловых людей), лишая его тем самым воли. Жертва просто тонет в море слов, и вся ее энергия уходит на то, чтобы растерянно задавать и задавать себе вопрос: «Что же он хотел этим сказать?». Этот вопрос постепенно трансформируется в другой, еще более риторический: «А не дурак ли я?». Когда последний перерастает в убеждение, с человеком можно делать все, что угодно. Близкие обстоятельства вынудили Буратино закопать на свалке 5 золотых монет, посыпать солью, полить и ждать урожая.

Вспоминаю мужа одной своей знакомой. В любом споре он использовал 2 основных аргумента: «Я не это имел в виду» и «Ты неверно меня поняла». Поймать его хотя бы за хвост было совершенно невозможно. Да и не нужно.

Обращайте внимание на речевые штампы или другие излюбленные присказки и прибаутки. Иногда, и даже часто они многое говорят о человеке, если, конечно, произносятся осмысленно. (Безусловно, я не имею в виду что-нибудь типа «та-ра-ра-бумбия, сижу на тумбе я»…)

Настойчиво повторяемые и (или) энергетически заряженные речевые формулы часто несут обратный психологический смысл. Так, одну мою подругу воспитали очень инфантильной и зависимой от родителей. Любимой присказкой в их семье было: «Ты уже взрослый человек, и должна сама отвечать за свои поступки». Сходная ситуация была в другом знакомом семействе. Мать часто повторяла, имея в виду своего взрослого сына: «Женя – не маменькин сынок, он все решает сам». Женя, тем временем, без мамы не мог ступить и шагу. Раз в году отъезжая отдыхать, он непременно звонил каждый вечер домой, чтобы дать маме отчет на тему «как я провел день». В моей практике встречались еще более краткие и смешные примеры этого рода. Например – сообщение на пейджер следующего содержания: «Забудь обо мне, не звони никогда». Комментарии, пожалуй излишни, и все же: человек, желающий быть поскорее забытым, не посылает никому никаких сообщений. Человек, не желающий, чтобы ему звонили, не сообщает это специально, а говорит об этом во время одного из таких звонков. Это – пример очень прозрачной и очень распространенной манипуляции, которую предпочитают женщины и инфантильные молодые мужчины. Означает она на самом деле ровно обратное: «Вспомни обо мне, позвони, я очень жду. Когда ты позвонишь, я немного покобенюсь, а потом прощу тебя».

Совет третий.

Есть люди, которым невозможно помочь, но нужно пытаться.
Милтон Эриксон, психотерапевт.

Заставьте себя быть немного проще. Как это ни странно, но чем человек сложнее организован, тем легче его запутать и сбить с толку при помощи описанных приемов. Не хочу быть неверно понятой – я не призываю вас к глупости. (Это и не возможно, ведь восхождение от глупости к уму, равно как и нисхождение обратно – утопия.) Я призываю к той внутренней простоте, которая идет не «до» ума, а «после». Именно это имел в виду Эрик Берн, говоря о том, что иногда полезно смотреть на мир «глазами марсианина». То стекло, через которое каждый из нас смотрит на мир, у «марсианина» прозрачнее потому, что он провел в нашем мире меньше времени, чем мы.

Если вы прочли эту статью с внутренним ощущением, что она имеет к вам большее отношение, чем к другим, значит этот совет - для вас.

Последняя иллюстрация – отрывок протокола одной психотерапевтической беседы.

Терапевт (задумчиво обводя глазами стены и потолок своего кабинета): Думание мешает чувствовать. Ты – интеллигентка. А тебе надо учиться быть дурой. Я бы порекомендовал тебе следующую медитацию: смотришь сквозь стену, взгляд стеклянный, и челюсть немного так отвисает (показывает, как должна отвисать челюсть). Когда начнешь получать от этого удовольствие, - станешь другим человеком.

Клиентка (после небольшой паузы): Это, пожалуй, надо обдумать.

П. Гавердовская
gaverdovskaya.ru/

---

С психологической точки зрения наиболее губительна манипуляция скрытая, для сознания проходящая незамеченной. Именно этот тип манипулирования наиболее распространен в человеческих отношениях. Неприятный осадок, оставшийся после разговора с приятелем (подругой); неизвестно откуда взявшееся чувство вины после визита родителей; уступки деловому партнеру, на которые вы пошли неизвестно почему, и теперь недоумеваете, хотя ничего уже нельзя исправить… - кому все это не знакомо? А происходит это потому, что ваш партнер по общению искусно манипулирует вами в собственных целях. Часто, кстати, не совсем осознанно. Часто, но не всегда.
«Папа» и «мама» манипуляции – контроль и власть. Один человек манипулирует другим в конечном счете с одной и той же целью: с целью обладать над ним большей властью. И чем большей властью человек обладает, тем грубее становятся его манипуляции. Тем меньше ему требуется скрывать свои мотивы. Это звучит довольно зловеще, а начинается часто весьма безобидно.....
Ну, а если выгода не очевидна? Тем более – если то, к чему вас склоняют, вам лишь вредит? Как тогда людям удается настоять на своем? Как получается, что вы без всякого сопротивления слушаете неприятные вещи, делаете неприятные дела, поступаете поперек собственной воли? Как получается, что вами манипулируют?
Самый простой и грубый вид манипуляции – это
1. Шантаж
Карлсон: Нет, я так не играю! Я просто вне себя! Но если я получу какой-нибудь небольшой подарок, то возможно, все же, повеселею…
Астрид Линдгрен, «Карлсон, который живет на крыше».
К сожалению, в жизни людям, склонным к психологическому шантажу, далеко до Карлсона в смысле обаяния.
Формула шантажа: «если ты не…, то я…». Такую манипуляцию довольно трудно провести бессознательно, но и это бывает.
2. Давление
Я должна жить так, как я считаю нужным. Ты должна жить так, как я считаю нужным.
(Из жизни).
Еще один из упрощенных способов манипулирования - давление. Он наиболее распространен между подрастающими детьми и их родителями, хотя встречается и у супругов, и в других отношениях. Выглядит это проще простого: «Сделай так. Сделай, так будет лучше. Сделай. Нет, сделай. Сделай, я тебе говорю!..» и т.д. Подействовать такое может либо на примитивного, либо на очень слабого человека, привыкшего подчиняться. Давление в случае неповиновения может превращаться в шантаж, часто украшаемый страшилками: «Сделай, а то…». В этом случае, казалось бы, можно легко противостоять, но не все так просто.
Не всегда давление настолько легко читается. Иногда оно выглядит, как конструирование некоей смысловой ауры, создание контекста, когда напрямую никем ничего не говорится, но в сознание человека постоянно «втыкаются иголочки». Девиз таких людей: любой танк можно объехать на маленькой мотоциклетке, и часто они оказываются правы.
3.Манипуляция чувствами.
Очень часто выгода бывает не материальной, а психологической. По этой причине сопротивляться особенно трудно – вроде бы у вас никто ничего не просит, тем более – не отбирает. Вроде бы даже не ясно, о чем речь. Просто, каждый раз после разговора с подругой или приятелем вы чувствуете себя разбитым, раздраженным, опустошенным. Вам (почему-то) не хотелось рассказывать о своих успехах, но она (он) каждый раз так настойчиво расспрашивает… Вы кое-чем делитесь, и после этого ваши успехи начинают казаться вам сомнительными, а сами вы начинаете казаться себе неудачником. Знакомо? Еще бы! А мама или сестра, которые с каменным выражением лица выслушивают рассказ о блестящей защите дочери, после чего невзначай осведомляются: «И как же ты собираешься использовать свои корочки, учитывая нынешнюю невостребованность твоей профессии?». Кому нужны наши неудачи? Ответ прост: неудачникам и неудачницам. Бывает, что другому человеку просто необходимо сделать так, чтобы вы почувствовали себя неуютно, неловко. Шутка, в которой шутки лишь доля, насчет того, что, мол, настоящая радость – когда у соседа корова издохла, - известна всем…
Зачем это нужно? Вопрос не главный, и все же. Нужно все это, само собой, затем, чтобы на фоне вашего замешательства самому лучше себя чувствовать. Есть категория людей, которые только таким образом могут достигать относительного душевного равновесия. Как это ни печально, зачастую так выглядят отношения самых, казалось бы, близких людей.
Ревность и соперничество, нередко к сожалению, сопровождающие женскую дружбу, – из этой же серии. Как часто порой наши подружки участливо требуют подробностей личной жизни лишь с одной целью – сравнить, у кого лучше, у кого удачливей все на данный момент сложилось. И чем хуже на их взгляд обстоят наши дела, - тем сердечнее они сочувствуют. Только вот порадоваться за нас такие «друзья» почему-то не очень спешат. Когда нам что-то удается, – от них довольно трудно дождаться радости или одобрения.
Как ни странно может показаться то, что я сейчас скажу, тем не менее. Перечисленные феномены – тоже манипулирование. Манипулирование нашим подсознанием. Только выгода в таких случаях «на первый взгляд как будто не видна». Выгода, цель таких «игр» – испорченное настроение, плохое самочувствие, понизившаяся самооценка. А «игра в такие игры» для обеих сторон проходит зачастую без прямого участия сознания.
Бессознательные манипуляции подобного рода наносят нашей психике серьезный ущерб по нескольким причинам. Первая очевидна – падение самооценки, ухудшение самочувствия. Вторая причина менее очевидна: перед бессознательной манипуляцией человек безоружен потому, что «не замечает» ее. Стало быть, мысли и чувства, наносящие психике вред, ощущаются смутно, и воспринимаются, как нечто, пришедшее не извне, а изнутри, а, стало быть, принимаются нами со 100-процентным доверием (то есть, с той степенью доверия, с какой мы относимся к собственным, а не чужим, мыслям, чувствам, ощущениям). По этой причине бороться с вредным воздействием таких манипуляций особенно трудно. Ведь сначала необходимо понять, что же, собственно, произошло.
4. Манипуляция чувством вины. Чувство вины в некоторых случаях является мощнейшим рычагом для манипулирования. Причиной этому являются глубокие его корни, уходящие в детство. Стыд и вина (вещи близкие) – это главные чувства, отличающие человека от животных (а вовсе не любовь, как принято думать). По сути своей вся история человечества – это история развития общественных запретов и того, в какие времена и какими способами люди обходили их, не вызывая родительского и общественного порицания.
Стыд и вина – рычаги, при помощи которых общество управляет своими гражданами, а родители – своими детьми.
Ребенок в нас – наиболее уязвимая для манипуляции часть психики (как и реальное дитя). Таким образом, манипулятор идет по пути наименьшего сопротивления: используя чувство вины в качестве рычага, можно быстро обезоружить неподготовленного человека, подчинить себе. (Один Бог знает, на что толкает людей неосознаваемое чувство вины, особенно – неадекватное! Люди могут прожить целую жизнь не так, как им бы того хотелось, ведомые чувством вины, и называя его любовью или чувством долга.)
Будьте внимательны, чтобы вас не постигла та же печальная участь. Оберегайте ребенка в себе от подобных посягательств. Психологи иногда грустно шутят по этому поводу: «Хорошо, когда твой рэкетир – мама. От нее всегда можно откупиться. Хуже, когда ты сам – свой собственный рэкетир».
Еще один прием из серии манипуляций чувством вины – подмена долг-вина. Манипуляторы этого типа обожают порассуждать в жанре моралите («Вы только подумайте, какое безобразие! И как вам только не стыдно. Совсем совесть потеряли!» и т.д.) Улышав такое, можете быть уверены – ни стыда, ни совести у человека, говорящего это, скорее всего нет… Людям этого рода вообще свойственно приписывать окружающим собственные недостатки. (Этот феномен в психологии получил название «проекция», а в жизни именно ему посвящена известная шутка: «эгоист – это человек, который все время думает о себе, и совсем не думает обо мне».) В глубине души им кажется, что именно у них есть эксклюзивное право разоблачать и «бороться за справедливость».
Манипуляция с опорой на чувство вины – самое последнее и самое мощное средство, а также – самое бесстыдное и самое вредоносное для нашей психики. Потому, что даже защищаясь от нее, мы вынуждены ломать себя. Чувство вины – вещь заразная и ядовитая. Я ощущаю его мучительные приливы, пока пишу эти строки.
П. Гавердовская
gaverdovskaya.ru/

@темы: сны про кошку

---

Ангел потерявшихся собак.

А с виду фруктик тот ещё он был -
Бескрыл, небрит, без каменной скрижали. На небесах его, видать, прижали -
За то, что очень землю полюбил.

Но слишком знал людей, чтоб им помочь -
И много лет на каждой части суши
Он возвращает в рай собачьи души,
Сквозь безысходность воющие в ночь.

Гроза катилась, струями хлеща -
Противовесом глыбе мирозданья
Он прикрывал дрожащее созданье
Полой когда-то светлого плаща.

И я, подумав: это, видно, сон, -
Сказал ему, помягче сделав рожу:
- Ты спас щенка - и мне поможешь, может,
Ведь я внутри такой же, как и он.

Застыли, намокая под дождём.
Он буркнул - ты не мой клиент, вообще-то,
По вашей части есть другие где-то,
Но если просишь, так и быть - пойдём.

В чернильности подъездной темноты
Он передал мне дар - живой комочек,
И, позвонив - растаял в пасти ночи,
А двери - вся в слезах - открыла ты.

Ну вот - смеёшься - "врёшь ты всё, дурак!" –
Опять не веришь моему рассказу...
Я не встречал его с тех пор ни разу –
Он ангел потерявшихся собак.

(с) Михаил Янчук

Припадая к конской гриве, верховой летит беспечно -
Он тропу не выбирает, полагаясь на коня,

И безудержная скорость, стук сердец и ветер встречный


Души их в одну сливает, их тела соединя.





Конь летит легко и лихо - но пред бездной замирает,


Как литое изваянье, застывает на краю.


Он рискнуть собой не смеет, потому что сердцем знает,


Что ему доверил всадник жизнь невечную свою.





Наяву и в снах тревожных я картину эту вижу:


Всадник, впившийся в поводья, конь, привставший на дыбы…


Напрягай воображенье - может, есть на свете ближе


Пара тел и душ слиянных, две зависимых судьбы?





И, наверно, наши души реже в пропасть бы срывались


И ничем не рисковали, очутившись на краю,


Если б так же нас хранили, если б так за нас боялись


Те, кому мы безрассудно доверяем жизнь свою

Любовь Сирота

@темы: сны в рифму, ангел пролетел